Соблазнитель в деловом костюме
Шрифт:
— Ты главная подозреваемая, — с усмешкой согласился Мэтт.
— Это не я, и понятия не имею, кто это мог быть.
Бьянку раздражал его иронический, презрительный тон. Какое право он имеет обвинять ее? Он заявляет, что не любит Сару Хестон, но явно неравнодушен к ней и верит каждому ее слову.
Мэтт недолюбливает Дона… и не только потому, что Дон пытается завладеть его компанией. Бьянка полагала, что причины его враждебности лежат более глубоко. Возможно, и Дон чувствует нечто подобное… подозревает ли он свою жену в связи с Мэттом Харном? Нет, вряд
Но разве можно в чем-то быть уверенной? На самом деле Бьянка не понимает ни Дона, ни Мэтта. Мэтт Харн до сих пор считает ее любовницей Дона и не скрывает своего отношения к ней.
А что касается Дона, он преследовал ее с тех пор, как она пришла в его фирму, настойчиво и упорно домогался, так и не смирившись с ее отказом.
Но при этом он сам предложил ей соблазнить Мэтта Харна! Как он мог? Бьянка почувствовала подступающую тошноту. Объяснение может быть только одно. Дон относится к ней, как к вещи, а не как к человеку с правами, чувствами и собственными мыслями. Он видит в ней сексуальный объект, который можно использовать в собственных целях. Объект, которым он хочет владеть во всех смыслах этого слова.
Она похолодела, представив себя в его постели.
Лучше умереть. Ее бы вырвало от отвращения, если бы он только прикоснулся к ней.
Бьянка с изумлением поняла, что за последние двое суток ее отношение к Дону совершенно изменилось.
До сих пор, отвергая ухаживания Дона, Бьянка руководствовалась одним только инстинктом. Она не принимала его знаки внимания близко к сердцу, и просто говорила «нет», не злясь и не расстраиваясь. Еще пару дней назад она сказала бы, что восхищается Доном. Проблема заключалась лишь в том, что он не свободен. Она не смогла бы вступить в связь с женатым мужчиной ни при каких условиях. Но Дон ей нравился. Она сказала бы, как говорила Мэтту несколько часов назад, что Дон относится к ней с уважением, что он отличный начальник и очень приятный человек.
Почему теперь все воспринимается по-другому?
Началось все с того момента, когда Дон посоветовал ей соблазнить Мэтта и заявил, что она воспользовалась Гарри Мистеллом ради заключения сделки. Это ее возмутило. Бьянка обиделась… и кто не обиделся бы на ее месте? Мысль о том, что тебя используют в качестве сексуальной приманки, оскорбительна для любой женщины.
Но насколько он был искренен?
Сегодня Дон просто ошалел, когда Бьянка сняла трубку. Как будто поверить не мог, что она действительно уехала в Эссекс с Мэттом. Может, его предложение было всего лишь неудачной шуткой? И поэтому он так удивился, узнав, что она ночевала у Мэтта.
Он был настолько потрясен, что даже не смог продолжить разговор. Наверняка он звонил по мобильнику из самолета, если только его рейс не задержали, и он не застрял в аэропорту. Что ж, если он позвонит снова, то больше не застанет ее у Мэтта, и ему придется начать поиски заново.
— Как быстро она заснула, — прошептал Мэтт.
Бьянка посмотрела на Лизу
— Она кажется такой милой.
— Внешность обманчива, — заявил Мэтт, окинув Бьянку весьма многозначительным взглядом. Она решила не спрашивать, что он имел в виду, дабы не нарваться на очередную ссору.
Они ехали по М25 — кольцевой трассе, проходящей через столичные пригороды, плотный поток транспорта на которой не ослабевает ни днем, ни ночью.
Наконец они свернули на шоссе М1, ведущее на север, но через полчаса покинули и его, направляясь в деревню, где обитало семейство Хестонов.
Бьянка смотрела в окно, на склоняющееся к горизонту солнце. Поля чередовались с полосами деревьев — дубов и ясеней, недавно начавших покрываться листвой; а яблони в садах еще не успели отцвести. В воздухе витали сладковатые, тяжелые, усыпляющие ароматы приближающейся ночи.
— Любопытно, — произнес вдруг Мэтт, и Бьянка вздрогнула от неожиданности. — Каково это работать на компанию-хищника, которая существует за счет поглощения мелких фирм, отнимает у людей работу, разоряет вкладчиков, и все это ради получения прибыли?
— Это ложь! ТТО — передовая, преуспевающая компания. Мы изучаем рынок, развиваем новые технологии. А если и покупаем фирмы вроде твоей, то только потому, что наши компании подходят друг другу и могут взаимодействовать.
— Взаимодействовать? — с иронией повторил Мэтт. — Да, конечно. Так это называет Хестон.
— И это значит, наши компании подходят друг другу!
— Я прекрасно понимаю, что это значит и чего хочет от нас Хестон. Но чего хорошего нам ждать от Хестона?
— После заключения сделки ваши акционеры будут получать большую прибыль. А с поддержкой ТТО ваша продукция завоюет значительную часть рынка.
— Но что я буду с этого иметь, если потеряю свою компанию?
— Я уже объясняла. ТТО хочет, чтобы ты вошел в совет директоров, чтобы ты работал на нас, и тогда ты ничего не потеряешь.
— Кроме моей независимости, кроме моей свободы, кроме возможности самому принимать решения!
— Возможность принимать решения у тебя останется! Ты будешь отвечать за воплощение в жизнь твоих изобретений!
Мэтт рассмеялся.
— Ты меня за дурака держишь? Решения станет принимать Хестон. А я буду прыгать перед ним на задних лапках и выполнять его приказы. У меня не будет ни свободы, ни ответственности. Скажи честно хотя бы раз, Бьянка, какая свобода есть у тебя?
Ей нечего было возразить.
— Почти никакой, но я ведь не определяю политику компании. Мое дело — вести переговоры, торговаться, убеждать. Судьбоносные решения принимает только Дон. Все-таки он начальник.
— И ты принадлежишь ему.
Она остолбенела.
— Я же говорила, нет!
— Что он сказал тебе по телефону?
— Ничего.
— Что-то он должен был сказать. Что именно?
Бьянка замялась.
— Что он пытался дозвониться ко мне в Лондон и…
Она умолкла, и Мэтт ехидно продолжил: