Соблазнительный дьявол
Шрифт:
Возможно, это самая безумная вещь, на которую я могла бы согласиться, но сейчас я планирую наслаждаться этой кроватью.
Я остаюсь в своей новой комнате некоторое время, удивляясь тому, что мой футон мог бы поместиться здесь, наверное, раз пять. Она большая, но простая, с большим шкафом, окном с глубоким выступом, идеально подходящим для книжной скамьи, и самой большой кроватью, на которой я когда-либо лежала.
После того, как я задремала до темноты, мой желудок начал урчать. Я выхожу в дом, чтобы исследовать его по
В доме так много комнат. Я прохожу мимо красивого кабинета с настоящим камином и встроенными в стену кедровыми полками, заполненными до отказа множеством книг. Лестница имеет плавающие стояки, что создает иллюзию, будто я левитирую в воздухе, спускаясь на нижний уровень.
По всему дому висят произведения современного искусства. Я останавливаюсь перед абстрактной картиной, чтобы изучить ее приглушенные тона и использованные формы. Я люблю искусство, но ни одно произведение в этом доме не вызывает у меня никаких чувств.
Нет никакой связи. Все безжизненно. Холодно.
Морща нос от картины, я прокладываю себе путь на кухню.
Там нет никаких признаков Девлина. Это жутковато. Что он чувствовал, когда в этом доме был только он? Я хмурюсь, думая о том, как одиноко было бы в таком большом месте в одиночестве.
Может, поэтому он вырос таким невыносимым придурком.
Мне интересно, ел ли он, пока я копаюсь в холодильнике. Я беру горсть моркови, чтобы не искать ничего в шкафах и не работать с микроволновкой, которая выглядит как нечто, разработанное НАСА.
Возвращаясь в свою комнату с закуской, я останавливаюсь в коридоре.
Девлин появляется в облаке пара из ванной. Он только что принял душ и одет только в низко наброшенное полотенце. На его ребрах, под сердцем, татуировка.
Я вижу ее впервые.
Татуировка представляет собой скопление падающих звезд, аккуратно нанесенных чернилами. У меня покалывает в спине, где на моем теле красуется моя собственная татуировка в виде звезды.
Мы такие же — черные волосы, потускневшие сердца и татуировки в виде звезд.
Девлин проводит пальцами по своим влажным волосам. Его мышцы пульсируют от этого движения.
Святой ад.
Я сглатываю, сжимая свою морковь.
Девлин пробирается ко мне и идет за мной, когда я, споткнувшись, отступаю на шаг и ударяюсь спиной о стену. Он прижимается своим телом к моему, его сильный торс трется о мою грудь через тонкую футболку. Мое дыхание застревает в горле.
— Что у нас здесь? — Девлин дразнит игривым тоном. Он заправляет часть моих волос за ухо. — Потерялась
Тепло его кожи проникает сквозь мою рубашку.
— Нет.
— Ага, понятно. — Девлин усмехается и опускает руку на полотенце. — Ты кралась здесь в надежде, что тебе удастся все рассмотреть? — Он делает вид, будто собирается сорвать полотенце. — Хочешь, чтобы я бросил его?
Когда я сглатываю, у меня в горле все пересохло. — Нет.
— Нет?
Я
— Ты уверена?
Его голос — греховная ласка на моей коже, его низкий гул перехватывает мое дыхание. Держу пари, он чувствует мои затвердевшие соски на своей груди.
— Девлин. — Мой взгляд останавливается на его губах.
Его рот кривится в медленной, самодовольной улыбке, ямочки выставлены напоказ. — Твоя комната в той стороне, соседка.
Девлин отстраняется и идет в свою комнату. Это дверь по другую сторону от ванной.
Комната через две двери от моей.
Я глотаю воздух и забегаю в свою спальню, прислонившись к закрытой двери.
— Во что ты теперь ввязалась? — бормочу я.
Будь осторожна. Голос в моей голове звучит как голос Девлина.
Пора снова адаптироваться. Но разве правила те же самые?
Играем ли мы вообще в одну и ту же игру?
23. ДЕВЛИН
Сбросив полотенце и переодевшись в трусы, я сижу на кровати со смятой журнальной страницей, на которой мы написали наш контракт.
Присутствие Блэр здесь оказалось более интенсивным, чем я мог себе представить. Она так соблазнительно сладко пахла, когда я посадил ее в клетку у стены. Уйти от нее в коридоре, когда она была там, где я хотел, было непросто. Но после того, как я заставил ее прийти сюда, я не мог игнорировать голос в моей голове, который говорил мне оставить ее в покое. Я думаю, это может быть моя совесть.
Кто знал, что эта ржавая старая штука жива и брыкается?
Она заставляет меня осознать, каким козлом я был, и нарушает мои планы.
Вздохнув, я проследил подпись Блэр. В ней нет ни капли от того причудливого способа, которым Блэр писала свое имя со звездочкой. Теперь все аккуратно, прямолинейно и по делу. Неужели она изменилась так же сильно, как и я, с тех пор как мы были детьми?
Этот вопрос не дает мне покоя, пока я нахожу буквы в ее имени. Даже с моей склонностью к наблюдению за звездами, я совсем не похож на того мальчика, которым был тогда.
Грусть, которую я носил в себе, росла вместе со мной, гноилась и оттесняла меня в тень.
Возможно, мы слишком отличаемся от тех детей, которыми были, и от тех людей, которыми мы стали, чтобы когда-нибудь восстановить ту короткую связь, которую мы разделяли. Разве сейчас мы такие же, какими были, когда заключали этот контракт?
Представляю себе вздорное выражение лица Блэр, когда я предложил это соглашение, ее руки, привязанные к табурету.
Я провожу языком по губам, ища ту же ненависть, которую я питал к ней той ночью. Ее даже меньше, чем раньше. Она вытекает из меня с каждым днем, сменяясь желанием преследовать ее, чтобы еще раз попробовать вкус ее губ.