Соблазнительный дьявол
Шрифт:
И это моя собственная вина. Моя собственная игра разрушила меня.
Идея заставить ее надеть форму группы поддержки и выставить себя дурой перед всеми, а потом поцеловать меня в довершение всего, должна была стать способом поиграть с ней. Вместо этого, я один мучаюсь из-за этого гребаного поцелуя.
Он не должен был вызвать во мне такое желание.
Вкуса недостаточно. Я наркоман, отчаянно нуждающийся в своём любимом наркотике.
После поцелуя Блэр я хочу поглотить ее.
Время, которое я провел, ограничивая себя, игнорируя ее в классе и избегая
Она в моей крови, и она никуда не денется, если я ничего не сделаю.
Я не хочу ехать в свой унылый пустой дом в горах, и я не оставлю ее одну прямо сейчас.
Забудьте о выведывании секретов Блэр.
Я собираюсь заполучить свою девочку.
Голос Блэр доносится до меня, пока я рыщу по отделению неотложной помощи.
— Мне плевать на твои процедуры! Это моя мама, и я хочу вернуться с ней!
Повернув за следующий угол, я обнаруживаю, что Блэр ругается с медсестрой.
— Мисс, я не могу пропустить вас дальше этого места. — Медсестра, кажется, полностью закончила, как будто она повторяет уже несколько раз. — Вы можете подождать в комнате отдыха вон там.
Я сокращаю расстояние между нами в четыре длинных шага, проскальзывая между Блэр и медсестрой.
— Остановись. Ты просто устраиваешь сцену и ничего не добьёшься. Так ты не получишь то, чего хочешь.
Блэр сверкнула глазами. — Ну и что? Я хочу вернуться туда.
Пока Блэр отвлекается, медсестра исчезает за дверью — вход за пределы этой точки запрещен.
— Быстрее, она ушла. Мы можем пробраться внутрь.
Я почти улыбаюсь. Надоедливая маленькая нарушительница спокойствия.
— Пойдем. — Уводя Блэр от закрытой двери, я веду ее в комнату отдыха и целую ее в висок. — Подожди меня.
Рядом стоит автомат с кофе. Возможно, он горький и дерьмовый, но ей нужно выпить что-то теплое. Я нажимаю на кнопки и смотрю, как наполняется картонный стаканчик.
В этой части больницы сейчас немноголюдно. Когда я вошел в приемный покой, мимо меня прошло несколько человек, но в этой части пустынно. Освещение слишком яркое, все пахнет спертым воздухом и вяжущим антисептиком. Это создает ощущение лиминального пространства.
Я не люблю больницы.
Одно из немногих воспоминаний, сохранившихся у меня до того, как мои родители начали сваливать меня на других, было, когда я был маленьким, может быть, четыре или пять лет. Я играл с Лукасом, который умел лазать лучше, так как был на год старше и хотел делать все, что делал Лукас. Он был моим кумиром. Моим единственным другом.
Когда я попытался забраться так же высоко, как Лукас, я оступился и неудачно упал на камень. Меня заставили остаться на ночь в больнице, одного, со слишком большим количеством пищащих аппаратов.
Схватив горячий кофе, я возвращаюсь и вижу, что Блэр грызет ноготь большого
— В машине скорой помощи у нее начались судороги или что-то вроде того, я не знаю, — бормочет Блэр, выглядя взволнованной. — Как только мы подъехали к больнице, они забрали ее.
Я наклоняю ее подбородок вверх. Ее глаза налились кровью и опухли. — Я собираюсь найти своего. Просто подожди здесь.
Блэр выдохнула с трудом и пожала плечами. Сделав глоток кофе, она гримасничает.
— На вкус как дерьмо.
Уголок моего рта кривится. — Жестко.
— Серьезно, это худший кофе, который я когда-либо пила.
Я оставляю ее с ее дрянным больничным кофе и направляюсь к лифту в соседнем коридоре, поднимаюсь на нем на третий этаж, задаваясь вопросом, что я делаю всю дорогу до офиса моего крестного отца.
Что бы это ни было, я доведу дело до конца. Нет смысла останавливаться на этом этапе. Если это приведет меня к цели, значит, оно того стоит.
Дядя Крейг находится в кабинете, сидит за столом со стеклянным верхом, очки для чтения низко опустились на переносицу, пока он просматривал медицинские записи. Белый лабораторный халат накинут на черный кожаный диван.
Крейг — бочкообразный мужчина с широкой, сверкающей белизной улыбкой, светло-коричневой кожей и теплыми глазами, в которых чувствуется его любовь. Он не мой дядя по крови, но я знаю его всю свою жизнь. Он всегда настаивает, чтобы я относился к нему как к члену семьи, чему я очень рад. Насколько я понимаю, мы и есть семья.
Я стучу в открытую дверь. — Привет.
Дядя Крейг поднимает голову и приветливо смотрит на меня, махая рукой, чтобы я вошел. — Девлин! Какой сюрприз. Я как раз разговаривал с твоим отцом пару дней назад. Присаживайся.
Конечно. Папа может разговаривать со своими коллегами, но не с собственным сыном. Я не разговаривал с папой больше недели. Он игнорирует большинство моих сообщений.
Я должен понять намек и перестать таскать себя по горячим углям, потому что от него ничего не добиться.
Я стою по другую сторону стола Крейга. — Вообще-то, я не могу остаться надолго. Моя…, — запинаюсь я. Кто для Блэр? Мы все еще не друзья. Как ты называешь девушку, которая сводит тебя с ума и которой ты платишь за контроль? Эта мысль неприятно стучит в моей голове. Седеющие брови Крейга взлетают вверх от моего словесного беспорядка. Обычно у меня не бывает заплетающегося языка. — Подруга, ее маму привезли. Я хочу убедиться, что она получит наилучший уход.
— Хм, понятно. — Крейг почесал большой ладонью свою блестящую лысину. Он подтащил свой открытый ноутбук поближе. — Как зовут?
— Мэйси Дэвис.
Клавиши клавиатуры клацают, пока Крейг набирает текст и сдвигает очки на нос. Его глаза прыгают туда-сюда, пока он читает информацию на экране.
— Хорошо. Ей была предоставлена койка в отделении неотложной помощи для оценки симптомов, с которыми она поступила. Я не могу сказать тебе точных деталей.
— Ты можешь перевести ее в отдельную палату?