Соблазны бытия
Шрифт:
– Маленькая такая, худенькая, но очень сильная и смелая. Поначалу ей было очень трудно у нас. Увы, я тогда этого не понимала. Барти очень скучала по своей матери. Но она справилась со всеми трудностями и вышла победительницей.
Дженне понравилось слушать про маму, и она попросила Селию рассказать что-нибудь еще. Селия рассказывала долго, несколько часов подряд. Рассказывала, что Барти любила делать, как ночь напролет читала Джею первую книгу Себастьяна. Джей тогда очень болел и даже мог умереть. Разговор перешел на учебу Барти. Она всегда училась очень хорошо и получала стипендии для продолжения образования. Когда Оливер вернулся с Первой мировой войны, Барти была его сиделкой. Она помногу читала ему, играла на пианино и кормила с ложки. Дженна узнала, что в детстве ее мать крепко дружила с Джайлзом.
– Ему одному было очень тяжело сопротивляться близняшкам с их ужасными характерами.
А потом у Барти на войне погиб отец, но свое горе она переживала с редким мужеством. Следом случилась новая трагедия: старший брат Билли потерял ногу. Барти не давала ему впасть в отчаяние.
– Это ведь она убедила мою маму навестить Билли в госпитале, с чего и начался счастливый поворот в его жизни.
От Селии Дженна узнала, как нежно и заботливо ее мать относилась к Иззи.
– Я очень нуждалась в ее заботе, – подхватила Иззи. – Отец много лет едва терпел мое присутствие.
– Почему? – с любопытством спросила Дженна.
– Он считал, что я виновата в смерти моей матери. Она умерла при родах. Только потом отец изменил свое отношение ко мне. Ты этого не знаешь, но твоя мама видела, как он тогда относился ко мне. Она часто навещала меня. Я ее очень, очень любила.
Селия стала рассказывать, как успешно Барти училась в Оксфорде и как гордилась, когда сняла первую в своей жизни квартиру.
– Я тогда этого не могла понять. Даже сердилась на нее. Места в нашем доме хватало. У нее была прекрасная комната. Зачем переезжать в тесную квартирку, не имевшую даже собственного туалета? Но сейчас я понимаю: твоя мама была права. Ей хотелось идти по жизни самостоятельно. В ней всегда была очень сильна тяга к независимости.
– А кто заботился о моей маме, когда умерла ее мама? – спросила Дженна.
– Я, – ответила Селия. – Насколько могла. Я уже говорила, она умела очень мужественно переносить трагедии. Но чувствовала себя очень несчастной и… – Селия на несколько секунд замолчала. – И, как тебе, ей было очень одиноко. Да, невзирая на то, что у нее были я и Оливер. Мама тебе рассказывала про него. Она звала его Уолом. Он понимал ее лучше, чем я, и был не таким пугающим.
– Мама говорила, что в детстве она вас очень боялась. А вот я вас ничуть не испугалась.
– Приятно слышать, – улыбнулась Селия. – Принимаю это как комплимент.
Разговор продолжался, пока за окном не стемнело. Вошедший Билли принялся разжигать камин. Селия очень устала, но продолжала говорить, подбадриваемая нескончаемыми вопросами и любопытством Дженны. Она знала, зачем это делает. Она возвращала Дженне Барти, причем не только взрослую, сильную, любящую Барти, которую Дженна знала сама. Пусть узнает, какой Барти была в детстве, как она дважды теряла мать. В первый раз это случилось, когда Селия забрала ее из родительской семьи, а во второй – когда Сильвия умерла. Дженна обязательно должна знать, что когда-то ее мать была одиноким, испуганным ребенком, но все-таки сумела не растеряться и выжить.
Естественно, ни о каких похоронах не могло быть и речи. И тогда Себастьян предложил провести поминальную службу.
– И проводить ее надо в Эшингеме, в часовне. Дженне там нравится, она говорила, что ощущает там покой. Думаю, никто не будет возражать. Мы должны официально проститься с Барти.
Никто с ним не спорил. Приехали все. Литтоны были представлены несколькими поколениями.
Дженна сидела на передней скамье, между Селией и Чарли, прилетевшим два дня назад. Она привыкла все измерять масштабами своей малочисленной семьи, и сейчас ее изумляло, сколько народу собралось в небольшой сельской церкви. Помимо Литтонов, сюда пришли Себастьян, Иззи, Миллеры, старший брат Селии лорд Бекенхем с семьей. Все посчитали необходимым проститься с Барти, которую очень любили.
Церковь утопала в цветах, однако в центре было пусто. Столь привычного для подобных церемоний гроба не было, и это лишь усиливало ощущение потери. Барти полностью ушла из мира живых.
Сама служба была очень простой. Органист исполнил гимн «Вперед же, воинство Христово» – любимый гимн детства Барти. Джей прочитал выбранный Дженной отрывок из «Нагорной проповеди». Затем прозвучало несколько молитв, после чего с места поднялся Себастьян.
– Сегодня мы пришли сюда, – его сильный голос заполнил все пространство церкви, – чтобы проститься с Барти, которую мы любили. Все без исключения. У нее был дар пробуждать в людях любовь. Каждый из нас мог бы до самой ночи рассказывать о Барти. Позволю себе рассказать вам свою историю. Когда я впервые увидел Барти, ей было не то девять, не то десять лет. Она уже принадлежала к великому клану Литтонов и в то же время во многом оставалась выходцем из семьи
18
«Маленькие женщины»– роман американской писательницы XIX в. Луизы Мэй Олкотт.
Закончив свою речь, Себастьян уселся на скамью по другую сторону прохода. Он ласково улыбнулся Дженне, потом низко склонил голову. Иззи, поняв, что отец плачет, взяла его за руку. Она и сама плакала. Иззи с беспокойством посмотрела на Дженну. Та кусала губы, чтобы не разрыдаться, но все же сумела спеть весь гимн «Господь дорогой, Отец человеков», выбранный Билли и Джоан. Потом она уронила голову на плечо Селии и дала волю слезам. И Селия, всегда гордившаяся своим самообладанием и никогда не плакавшая на публике – ее глаза оставались сухими на похоронах матери, ММ и даже Оливера, – обняла Дженну и склонила голову, роняя слезы на красивые золотисто-рыжие волосы девочки.
Чарли с самого начала вел себя просто образцово. Он прилетел тихий, согнутый горем. Дженна, Кэти и Иззи встретили его в аэропорту Хитроу и отвезли на Чейни-уок. Селия оказала ему весьма любезный прием, ничем не намекнув, что ей известна причина спешного возвращения Барти в Нью-Йорк. Естественно, и она, и Себастьян понимали, что Чарли косвенно повинен в гибели Барти. Но, видя его, сломленного, искренне горюющего, Селия убедилась, что он чувствует свою вину.
В тот вечер он даже понравился Селии. Чарли говорил мало. Произнеся несколько слов, он тут же замолкал. Обед был тягостным. У девочек не высыхали слезы. Селия чувствовала себя крайне утомленной, Иззи сидела тихая и понурая. Говорил исключительно лорд Арден, причем исключительно банальности. Он болтал о погоде, о шокирующем нарушении традиций, выразившемся в допуске в палату лордов не только ненаследственных пэров, но еще и женщин. Затем он принялся осуждать лорда Алтринчема, посмевшего злобно критиковать монархию, после чего заговорил о принце Чарльзе, ставшем принцем Уэльским. Эта болтовня никого не интересовала. Никто толком и не слушал лорда Ардена, однако все были ему очень благодарны, поскольку он избавил их от необходимости что-то говорить самим.
Утром Чарли вышел к завтраку совсем бледным и спросил Дженну, хочет ли она поговорить. Она согласилась. Видя, как искренне Чарли переживает гибель ее матери, Дженна испытывала странное облегчение. Он был еще одним человеком, по которому случившееся нанесло самый сильный удар. У всех остальных, как бы они ни оплакивали гибель Барти, была своя жизнь, в которой ничего не изменилось. Только жизни Дженны и Чарли претерпели коренной перелом.
Он говорил о том, как сильно любил Барти, как счастлив был с ней и как ее любила Кэти.