Соблазняй меня вечно
Шрифт:
– Шён уничтожили мой дом, мою семью. Мою планету. И поэтому мы здесь. Мы надеялись обрести мир. Мы надеялись жить среди людей, которые знают, как сражаться с таким врагом. Не смотря на это, мы прибыли, чтобы узнать, что наш враг и здесь нас обыграл, и они даже планируют прислать свою королеву.
Никакого отклика.
– Мы решили остаться и дать им отпор. Вы так же сильны, как и они. Нам пригодилась бы ваша помощь.
И снова, никакого отклика.
Черт бы их побрал, заставляют его по крохам вытягивать из них информацию.
– Вы могли бы воспользоваться нашей помощью. Разумеется, если не хотите увидеть, как уничтожают вашу
Ничего.
– Я видел их королеву. Я с ней сталкивался.
Голубоглазый сглотнул.
Это был практически неуловимый проблеск интереса. Наконец-то.
– Она пришла после того, как мужчины забрали нашу королевскую семью с их стражей. Она одна из прекраснейших женщин, что мне довелось увидеть, с властным голосом, очень похожим на твой, - он кивнул подбородком в сторону Голубоглазого. – Она держит гарем. Все они. Но они спят с каждой из своих жертв лишь один раз. После чего, тех, кто не составляет воинские ряды, выбрасывают на улицу, чтобы они сами о себе заботились, даже если болезнь уже начала их истощать.
– Как ты смог выжить? – спросил Лоснящийся. В его голосе не было слышно насмешки. Больше нет.
Приятное достижение.
– Мы не уверены. Никто из нас не был выбран королевой. Практически все мы были в той или иной степени покусаны, вынужденные бороться со своим собственным народом и близкими, но мы так и не заболели.
Голубоглазый и Лоснящийся обменялись еще одним из тех мрачных взглядов.
– Я собираюсь помочь ИУП в борьбе с ними, в обмен на свободу передвижения по этой планете.
– Честно говоря, я не думаю, что кто-то тебе поверит, - сказал Голубоглазый. Никаких колебаний. Что означало – ему не нужно было это обдумывать. Он просто знал. – Вы пришли той ночью, когда должны были появиться Шён. Вы убили несколько наших людей.
Этот чертов Марлеон.
– И, скажем прямо, это предложение может быть ловушкой, - закончил за него Лоснящийся.
Голубоглазый развел руками, изобразив жест «я-здесь-чтобы-помочь».
– Отпусти нас, и мы вероятно, вероятно, будем в состоянии убедить нашего капитана в том, что у тебя благие намерения.
Вместо того чтобы ответить, Бриан обратился к Талону: «Уведи их». Ему нужно было еще немного подумать, взвесить все «за» и «против» каждого возможного решения. Затем он добавил, уже на своем языке: «Я хочу, чтобы как минимум один воин, способный перемещать дух находился в городе всю ночь. Всем остальным – дежурить посменно. Здесь выставить часовых, в достаточном количестве на каждый выход, а остальные могут отправиться в город на поиски женщин». Как же он мог отказывать в этом своим людям, в то время как сам наслаждался обществом Элии?
– Тем, кто будет перемещать дух – разузнать все, что удастся об ИУП и Шён. Скорее всего, они ничего не услышат, но попытаться стоит.
Перемещать дух. Выталкивать разум за пределы тела, перемещаться, будучи невидимым, неслышимым и неощущаемым каким бы то ни было образом. Это и был способ, при помощи которого он так много узнал о Земле до того, как кто-либо обнаружил его присутствие.
Единственная проблема заключалась в том, что когда твое сознание покидало тело, тело оставалось полностью уязвимым. Если кто-то нападал, ты не мог себя защитить. Вообще-то, ты бы не узнал о том, что на тебя напали, пока не стало бы слишком поздно. Пока бы ты не умер.
К сожалению,
– Считай, что это уже сделано, - сказал Талон, кивнув.
– Те, кто ищут секса, я уверен, знают, что им нужно скрывать свою кожу так хорошо, как они только могут и быть настороже.
– Разумеется, но я все равно им напомню.
– Спасибо.
Ни один из агентов не сказал ни слова, ни во время разговора Бриана с Талоном, ни тогда, когда их выводили из комнаты.
Снова оставшись в одиночестве, Бриан провел ладонью по лицу, пытаясь избавиться от своих вопросов, сомнительных чувств и даже желаний. Он хотел, чтобы Элия была здесь, хотел обсудить все это с ней. Но если он прикажет привести ее сюда, они не будут разговаривать. Она может отрицать это, но она его хотела. В конце концов, она разделась для него. Его дикое, необузданное желание к ней было очевидным фактом, как и то, что она, казалось, могла устоять перед ним без всяких проблем.
Пожалуй, ему стоило присоединиться к своим людям в Нью-Чикаго и найти себе женщину, которая бы согрела его постель. Женщину кроткую и послушную, которая бы восхищалась каждым его движением. Женщину, которая бы заполнила зияющую пустоту, усиливающуюся каждый раз, как умирал кто-то из его людей. Как только Бриан займется сексом, он сможет перейти к тому, над чем, предположительно, ему и надо было работать – разрабатывать план действий.
Но он не мог вызвать в себе даже толики энтузиазма по отношению к кому-либо, кроме Элии.
Его тело нуждалось в ней. Только она, с этими темными волосами, пронзительными зелеными глазами и стройным телом, могла бы подойти ему.
Он твердел и приходил в состояние готовности уже только от того, что представлял ее себе.
Черт побери. Чтобы разобраться с ее и своими проблемами, ему нужна была хоть какая-то разрядка. Чтобы не успеть передумать и отправиться этим вечером к ней, Бриан встал и пошел к себе в спальню. Когда он заперся изнутри, он разделся и ступил в кабинку под струи энзимного душа. Нахмурившись, он уперся рукой в прохладную стену, чтобы обрести устойчивость. Другой рукой он сжал свой член. Он использовал проступившую на кончике члена капельку влаги в качестве смазки и начал медленные размеренные движения. Вместо своей руки он представлял губы Элии, ее горячий язычок, обхвативший его член, ее зубки, слегка царапающие его. Яички Бриана приподнялись и сжались, он ускорил фрикции. Она целовала его яйца (а как же!), чтобы сгладить воспоминание о прошлом, дурном обращении с ними. Ее ладони сжали бы его зад, оставляя глубокие борозды от ногтей, и, вполне возможно, исследуя ту его часть, где еще никто не бывал. Она могла бы взять в рот одно из его яичек, могла бы полизать его член, перед тем как снова накрыть своим ртом головку. И сосать, пока не иссякнет его семя. Пока он будет не в состоянии отдать больше ни капли.
Все тело Бриана содрогнулось в экстазе. Он кончил, с рычанием разбрызгивая горячее семя.
– Элия, - выкрикнул он. Сладкая, манящая Элия.
Он постоял там еще какое-то время, тяжело дыша, все еще обхватывая рукой член и думая об Элии. «Передергивание затвора», как выразились бы люди, помогало, но не могло полностью удовлетворить его потребности. Бриан все еще желал ее с такой силой, которая приводила его в замешательство. Он все равно был не в состоянии думать о чем-то, кроме как о том, чтобы быть с ней.