Соболья королева
Шрифт:
Диггз славился своим умением жаловаться и ныть. Заяц вновь принялся отставать, мрачно бормоча:
– Ух, треклятое солнце посерёдке треклятого неба? До этого ещё целый сезон пройдёт! Товарищ может умереть с голоду, пожухнуть, как листочек, и улететь вместе с ветром, будь он неладен. Плохо дело, говорю вам, плохо дело. Но ты ведь не проронишь ни слезинки обо мне, ещё бы!
Чтобы остановить поток жалоб, Баклер предложил:
– А как насчёт бодрой походной песни, чтобы шагать нам было веселее, а?
Диггз эта идея не привлекла.
– Да ну, иди и свари своё злодейское нутро в кастрюле! Как товарищ будет прыгать, горланя какую-то там бодрую песню, когда он вот-вот свалится
Баклер обернулся, глядя на своего друга, плетущегося позади.
– Прекрати жаловаться, или я пну твой хвост так, что он и до следующего сезона помнить будет. Дай хоть минутку покоя!
Эта угроза не испугала Диггза, который полным ходом продолжал:
– Ах ты так, значит? Давай, пинай мой маленький несчастный хвостик, если тебе охота. Нету закона против жалующегося товарища! Я буду жаловаться столько, сколько хочу, будь я неладен, вот так-то.
Признавая своё поражение, Баклер сбросил с плеч мешок. Заяц уселся в тени высокого песчаного холма и устало крикнул Диггзу:
– Ладно, старина, давай пообедаем, пока ты не умер с голоду или не свел меня с ума своими жалобами.
Его упитанный спутник плюхнулся рядом с ним, радостно фыркая и потирая лапы.
– Отличный денёк для небольшого обеда, вот. Угостимся твоим пайком или моим? Давай лучше твоим, ведь ты уже скинул свой мешок. Хи-хи!
Копаясь в припасах Баклера, заяц пришёл в восторг.
– О, то что надо, скажу я вам, хлеб, и сыр, и капелька старого доброго сидра. Эй, Бак, нет ничего лучше простой пищи, когда приятель умирает с голоду. Ого, что тут у нас? Баночка слив в меду, какая удача! Лучшего и требовать нельзя, вот, вот! Так-так-так, кто бы мог подумать, что старый кашевар состряпает нам пирогов с овощами? Тут ещё и малиновая настойка, и здоровенный кекс с цукатами! Когда я с ним разберусь, твоя поклажа станет полегче. Ха, да ты только погляди на этот…
Баклер стукнул его лапу деревяшкой на конце колокольной верёвки.
– Отставить тут мне! Это всего лишь лёгкий обед, а не пир в честь середины лета. Обжора, тебе дай волю, ты всё сожрёшь.
Диггз обиженно посасывал пострадавшую лапу.
– Незачем ломать товарищу лапу из-за горстки крошек.
Баклер выделил достаточно провизии для умеренного перекуса. Их обедом стали хлеб и сыр, по куску кекса на брата и немного сидра. Диггз уплёл свою порцию в рекордный срок, после чего, жадно облизываясь, стал провожать взглядом каждый кусочек, который ел его товарищ. Когда зайцу стало ясно, что больше он ничего не получит, он вновь шлёпнулся на тёплый песок, жалуясь:
– Надеюсь, вечерний чай у нас будет вовремя. Я всё равно очень голоден, знаешь ли. Ещё кусочек этого старого доброго сыра и пирога мне бы совсем не повредил, вот!
Баклер не обращал внимания на неугомонного Диггза, который порисовал на песке разные фигуры, рыгнул, извинился, после чего, закрыв глаза, растянулся на земле.
Баклер фыркнул.
– Ты, ленивый толстяк, не вздумай дрыхнуть! Мы ещё и половины дневного перехода не сделали.
Диггз дёрнул носом.
– Не тревожь меня, старина. Я уснул, ты сам видишь. Плохо спал прошлой ночью из-за всего этого дурацкого похода, да вдобавок ещё и твоё вранье, когда ты не сказал мне о том, что мы
Баклер решил, что с него довольно. Нацепив свой рюкзак, он грубо перевернул Баклера, забрав у него колокольную верёвку и его мешок. Унося всю провизию, заяц зашагал прочь, даже не обернувшись.
Диггз мгновенно сел.
– Ты что это такое затеял, будь я неладен?
Не оборачиваясь, Баклер крикнул:
– Я пойду один – без тебя. Доложи об этом владыке Брэнгу, посмотришь, что он скажет!
Внезапно Диггз оказался рядом с ним, требуя свою поклажу назад.
– Эй, сэр фу-ты ну-ты, кто это сказал, что я не иду, вот? Только попробуй меня остановить. Звери не зря зовут меня Диггзом Непреклонным, знаешь ли. А теперь шевели лапами живее, старина Бак! Как насчёт старой доброй походной песни? Помнишь ту, которую мы придумали, когда оба были зайчатами?
Баклер неожиданно улыбнулся.
– Конечно, помню, приятель. Давай, ты начинаешь!
Дальше они двинулись беглым шагом, часто меняя темп и пинаясь на ходу. Это скорее напоминало весёлый танец, который они затевали на вечеринках в саламандастронской офицерской столовой, когда были ещё кадетами. Порой они пели соло, но большую часть песни исполняли вдвоём.
Зовусь я Диггз, зовусь я Бак. Клинок наставишь - ты дурак. Я шпаги мастер, Ну а я - по ложкам чемпион! Еда иль бой - вдвоём с тобой, С утра, в обед иль днём Лишь "правой-левой" прозвучит, Во-во, всех обойдём! И если вдруг твоя маман Готовить не слаба. Откуда ты? Пойдём-ка мы Проводим до угла. Знакомь с маман скорее нас, Зовут нас Диггз и Бак. Лишь "правой-левой" прозвучит, Нас не догнать никак! Виват прекрасным дочерям, Что ждут нас по домам! Красавцы, веселы, добры, Нам войны все - пустяк! До ужаса красивы мы, Не зря мы - Диггз и Бак!Они вновь затянули песню, попутно пытаясь перещеголять друг друга своими прыжками и замысловатыми выкрутасами. Когда песня закончилась, оба зайца тяжело дышали и смеялись.
Баклер поправил свой заплечный мешок.
- Прошло несколько сезонов с тех пор, как мы пели её вместе.
Диггз плюхнулся на тёплый песок.
- Точно. Треклятое чудо, что мы ещё помним её, вот!
Баклер заметил, что песчаные холмы начали становиться меньше.
- Самая тяжёлая часть дюн уже позади нас, приятель, правда, нам надо ещё немного пройти по этой пустоши. Давай, старина, подъём, солнце ещё высоко.
Они двинулись вперёд, и Диггз вновь начал отставать и ныть.
- Стрёкот этих кузнечиков, будь они неладны, способен свести бедного зверя с ума. Да, а эти пчёлы могли бы выбрать для своего жужжания мелодии и повеселее. Треклятое монотонное гудение, а?
Неожиданно Баклер поднял лапу.
- Тссс! Слышишь этот шум?
Диггз скакал вперёд, пока не врезался в спину товарища.
- Шум? Что за треклятый шум? Держу пари, это горланит мотылёк!
Баклер прижал лапу к губам Диггза.