Соболья королева
Шрифт:
– Потрошитель, ты сходи. Посмотришь, что там, и доложишь.
Динко не нравилось такое обращение, поэтому он решил заговорить снова.
– И всё-таки, Дакло, что там может быть?
Дакло наступил крысёнку на хвост.
– Вот и узнаем, когда вернётся Потрошитель. Как ты думаешь, дубина безмозглая, для чего я его отправил? Так что заткнись и жди!
На восточной стене кипела работа. Крепкие ветви платана, дуба, бука, граба уносились в разные места под предводительством сестры Фамбрил и большого ежа по имени Бартидж, кто помимо
Брат Толлум позвал Командора.
– Осталась последняя ветка, приятель, замечательная ёлочка!
Кротоначальник Дарби помахал своей команде.
– Молодцы, р-ребятки! Хурр, хор-рошо пор-работали!
Гранви радостно захлопал в ладоши.
– И как раз вовремя! Вот и еда подоспела!
Ежиха Дралл и её кухонные помощники уже были видны со стены. Они везли две тележки, доверху наполненные шедеврами рэдволльских поваров. Аббатиса Марьорам сопровождала их. Кротёнок Гаффи и его друг белочка Тасси, держали аббатису за лапы.
– Мэм, пойдёмте и посмотр-рим, как пилят ёлочку, хурр, пр-равда, Тасси?
Марьорам хихикнула.
– Мисс Тасси, зачем вы прячетесь под опилками и щепками?
Малютка белочка пропищала в ответ:
– Я очень и очень и очень занята, я рублю и рублю!
Аббатиса отряхнула Тасси от опилок.
– Тогда тебе нужно подкрепиться луково-грибным супом и овощными пирожками. А ещё у нас есть черносмородиновый пирог с фруктовым соусом.
Все поспешили подойти поближе, услышав перечисление любимых лакомств, но были остановлены окриком Командора.
– Сядьте все на места иначе останетесь без обеда!
Выдра галантно поклонилась Дралл и аббатисе.
– Можно подавать еду! Накормите этих дикарей, будьте так добры!
Гаффи пробурчал себе под нос:
– Сами вы, сэрр, дикар-рь, бурр!
Потрошитель немного понаблюдал за пильщиками, потом вернулся и доложил Дакло то, что видел.
Вожак тихонько поманил остальных Разрушителей за собой и привёл их к восточной стене. Калитка была открыта. Дрожа от нетерпения, Дакло и его подруга Рэдди осторожно приблизились и заглянули внутрь. Рэдди наблюдала за обедавшими рэдволльцами, до неё доносился запах супа и другой еды. Хорьчиха облизала губы.
– Я вовсе не виню юного Глобби, который захотел найти еду. От одного запаха ты готов пожалеть, что ты не лесной житель!
Дакло взглянул ей в глаза.
– Не говори так. Если тебя услышит Серая Тень, это верная смерть!
Рэдди потянула его назад от ворот.
– Эй, ты это зачем?
– запротестовал Дакло.
Она прижала лапу к его рту, шепча в ухо:
– Ты что, ничего не видишь? Сюда идут две малявки! Другие этого не видят. У малявок с собой еда, наверняка решили устроить себе пикник в лесу. Слушай, дружище, мы схватим эту парочку, заткнём их рты и смоемся отсюда, пока никто нас не увидел. Готов?
Дакло оторвал от своей рубашки две длинных полосы, готовя два кляпа. Один из них он передал Рэдди.
– Всегда готов! А теперь - тссс! Я уже слышу их!
Во
– Возможно, какой-нибудь добрый и прекрасный зверь позволит нам продолжить конкурс Рэдволльских бардов. После вечернего чая перед Главными воротами - там тихо и солнечно!
Гранви стёр суп со своих усов, комментируя услышанное.
– Солнечно, да, но тихо? Вряд ли будет тихо от всех этих скрипок, барабанов и всего остального. Как вы считаете, матушка аббатиса?
Марьорам усмехнулась.
– Тогда тебе придётся заткнуть чем-нибудь уши, мой друг, потому что добрый и прекрасный зверь даёт своё разрешение на продолжение конкурса.
Брат Толлум подождал, пока стихнет всеобщее ликование, и продолжил:
– Если не ошибаюсь, то теперь моя очередь, да, Гранви?
Ёж-летописец вздохнул.
– Так и есть, брат. Но прошу, не пой эти скучные песни по сотне куплетов каждая.
Командор обезоруживающе улыбнулся.
– Даже не знаю. Я думаю, все песни Толлума приятные и навевают сон. Может, вот эта: "Похоронный плач по раздавленной лягушке"?
Толлум просиял:
– Я знаю такую!
Ответом послужил всеобщий стон отчаяния. Рэдволльцы высказывали протесты, некоторые напрямую возражали. Остальные продолжали обед, обсуждая участников конкурса.
Отсутствие двоих диббунов, захваченных и унесённых Разрушителями, никто не заметил.
Это был милый ручей, текущий из леса в равнины. Однако именно здесь корабль Оукхата Визерспика сел на мель.
Крупный напыщенный ёж задремал на румпеле, из-за чего его творение врезалось в скалы, которые притаились на мелководье. Стримласс был старым добрым творением со срубом из бревен по середине. У него были витиеватые деревянные перекладины и одна-единственная мачта, на которой висели веревки для белья и парусник. Единственная блеклая надпись на нем гласила «Труппа Визерспика» (хотя, художник ошибся, написав вместо труппа «труба»). Паника, вызванная столь неприятным ударом о скалы, спровоцировала беспорядок на борту. Мать Оукхарта, Крамфисс, и его жена, Димфния, прижимая к себе малыша Дабдаба, сошла с плота на берег реки. Остальная часть его семьи, четыре ежа, крот, белка и две морские полевки (последние четыре зверя они с женой приняли в семью). Каждый зверь в панике размахивал лапами и кричал, то ли в панике, то ли просто сильно злился. Димфния зарычала на мужа:
– Оуки, ты опять задремал, лентяй!
Поднимаясь со своего кресла, которое было прибито к палубе рядом с румпелем, Оукхат указал на себя пальцем, драматично выкрикивая:
– Я спал??? Неужели я слышал, что ты сказала, что я спал, мама? Нет, никогда! Во всем виновато подводное течение, из-за него мы здесь. Я никогда не сплю, когда веду корабль, никогда!
Маленькая ежиха приложила лапу ко лбу, плача:
– О, папа, я думала, что мы утонем, просто исчезнем в водах!
Димфнния вытерла мордочку крохи платком, бросив предупреждающий взгляд в сторону дочери.