Собор без крестов
Шрифт:
— И то, что он дружит с Зиновьевым Аркадием Игоревичем по кличке Туляк, тоже знаете?
— Вот этого я не знал и против подробностей в этой части не возражаю.
— У них хаза в баре «Домик лесника», там они встречаются, если надо, избивают свои жертвы.
— И одной из таких жертв были вы, — спокойно продолжил развитие мысли Шестоперова Чеботарев.
— Догадались! — покивав недовольно головой, бросил Шестоперов.
— Здесь и догадываться нечего, не такая уж запутанная задача. Только за что они тебя обидели,
— Не спрашивайте, все равно не скажу, — заволновавшись, предупредил Шестоперов.
— Ты только скажи, за дело они тебя покарали или нет? — вкрадчиво предложил Чеботарев, листая журнал с фотографиями лиц, ранее судимых, освободившихся из мест лишения свободы и проживающих в области. Найдя Шестоперова, он молча стал ждать ответа, думая: «Гопстопника не так легко обидеть, и если законник его наказал, Шестоперов перед ним крупно провинился, интересно в чем?»
— Они живут на нетрудовые доходы, и их всех надо полоть под корень.
— Твоя попытка сделать прополку, я вижу, не увенчалась успехом? — предположил Чеботарев.
— Моя тяпка не для таких шлангов, — признался Шестоперов.
— Видать, солидный куш они у тебя вырвали? — не считая нужным прятать улыбку, поинтересовался Чеботарев.
— Владимир Григорьевич, — начал Шестоперов, уважающие себя бывшие уголовники обязательно знали начальника уголовного розыска своего района по имени и отчеству, — не пытайтесь от меня узнать больше, чем я решил вам рассказать.
— Ты не скажешь, так они скажут.
— Они вам скажут, держи карман шире, — без рисовки, искренне засмеялся Шестоперов.
— Здесь я действительно перегнул через край, — признался Чеботарев. — Ты где сейчас работаешь? — неожиданно сменил тему разговора он.
— Временно не работаю, — вынужден был ответить на такой неприятный вопрос Шестоперов.
— А может быть, ты слесарем работаешь, вечером нож точишь, утром деньги считаешь? — пошутил строго Чеботарев.
— Я к вам с чистой душой пришел, а вы меня обижаете.
— Я тебя не обижаю, а предостерегаю от ошибок, которые ты уже дважды совершал. Между прочим, твои обидчики работают, занимаются общественно полезным трудом.
— Защищаете? Да? — загнусавил Шестоперов.
— Не защищаю, а констатирую факт, — возразил Чеботарев.
— После такой беседы и задумаешься — стоит ли вам помогать или нет… — стараясь вызвать к себе жалость, тянул Шестоперов.
— За то, что ты пришел и сообщил мне о дружбе Зиновьева с Гончаровым-Шмаковым, я тебе благодарен и твои «заслуги» учту на будущее. Криминала в их поведении, на основании твоего сообщения, не вижу, а если ты знаешь больше, чем говоришь, то говори.
— Я уже свое пропел, даже говорилка пересохла, — разведя руками в стороны, констатировал Шестоперов, поднимаясь со стула. — Если бы я знал, что получится такой разговор, то не приходил бы.
Пропуская
— Чтобы твоим трудоустройством не занимались мы, постарайся найти себе работу сам.
— Куда спешить? — пренебрежительно отмахнулся от совета собеседник.
— Ты не маши руками, а делай, как я тебе советую, иначе тебя ожидает неприятность.
— Снова под надзор возьмете?
— Узнаешь! — уклончиво ответил Чеботарев.
— Больше ноги моей тут не будет, — зло пообещал Шестоперов и, не простившись, покинул кабинет.
Разговор с Шестоперовым оставил у Чеботарева неприятный осадок, но, вновь прокрутив его мысленно, он был вынужден признать неизбежность прежнего финала.
«Шестоперов не захотел мне говорить, за что его побили, значит, он полез в чужой кувшин за сметаной.
Гончаров-Шмаков ко мне не стал обращаться на Шестоперова своими средствами. Как видно, очень убедительно, если тот прибежал ко мне.
За криминальные действия есть наказания, но потерпевший о своих потерях не говорит, да и другая сторона ничего не скажет, попробуй разберись, кто из них прав, а кто нет. Я из разговора с Шестоперовым узнал два важных момента. Первый — то, что Шестоперов не работает и не забросил свой промысел, а второй — то, что Зиновьев с Гончаровым-Шмаковым поддерживает дружеские отношения и сотрудничает. Интересно, как далеко у них зашло сотрудничество?» — подумал он.
Не откладывая в дальний ящик, он вызвал капитана Малышева и поручил ему во всем разобраться и доложить.
Оставшись один в кабинете, Чеботарев, недовольный беседой с Шестоперовым, как бы оправдывая себя, подумал:
«Если бы ко мне пришел честный гражданин и подробно рассказал мне о постигшем его горе, разве я в силу своих сил и возможностей отказал в помощи? Конечно нет!
Заискивать перед таким типом, как Шестоперов, я тоже не собираюсь, тем более угождать, чтобы нравиться».
Уже на другое утро капитан милиции Малышев подробно сообщил Чеботареву причину конфликта между Шестоперовым и Гончаровым-Шмаковым, не упустив факта оплеухи, полученной Шестоперовым от жены «честного» труженика.
Выслушав информацию Малышева, Чеботарев, засмеявшись, произнес:
— Вот я и подумал: с чего вдруг неисправимый Шестоперов вздумал сотрудничать с нами? Даже его задубелое скотское самолюбие взыграло после полученного унижения от женщины.
— Действительно, он получил удар там, где не ожидал, — улыбнувшись, согласился с ним Малышев.
Глава 57
Тридцатипятиградусная жара в Москве, где коробки зданий служили ветру барьером, накалившийся асфальт дорог и выхлопные газы транспортных средств еще более отрицательно действовали на человека, вынуждая его в полуденный зной прятаться в домах.