Собор без крестов
Шрифт:
— О жизни сына, внука и вашей.
— Старая кочерыжка, совсем забывчивая стала, — пожурила она себя беззлобно. — Какая у меня теперь жизнь, жду смерти, никому не нужная, а Бог смерти не дает. От скуки сошлась здесь с одним, тоже из дворян. Так хорошо мне с ним жилось, столько у нас с ним было общего, но пожили мы с ним мало. Бог призвал его к себе к ответу. Очень порядочный был человек, а теперь искать ухажера уже нечего, чувствую, как силы покидают меня.
— Может, перед смертью вернетесь домой, к Семену Филипповичу, чтобы смерть
— Думала и я о такой возможности, даже ключ от квартиры берегла, а сейчас решила окончательно зубастенькую здесь дождаться. Если бы меня позвал жить к себе внучок, я бы с доброй душой согласилась, но у него цыганская жизнь. Его переводят из части в часть, то в одном военном городке живет, то в другом. Мне за ним уже не угнаться.
Дождавшись, когда Софья Романовна закончит свое излияние, Диспетчер осторожно поинтересовался:
— У вас ключ от квартиры где хранится?
— Он у меня пропал из тумбочки в день похорон Юрия Викторовича.
— А кто его тогда хоронил?
— Как кто? — гордо произнесла Софья Романовна. — Конечно я и его сын Виктор.
— Вы, случайно, не знаете, где живет его сын?
— Точно не знаю, где-то в Москве.
— У вас его адреса нет?
— Был когда-то, а теперь я его затеряла, да он мне и не нужен.
— Где и кем работает Виктор? — продолжал настойчиво допытываться Диспетчер у ничего не подозревавшей Софьи Романовны.
— Каким-то небольшим начальником на железной дороге. Там он дослужился до трех маленьких звездочек на кителе, только они у него расположены как у коллежского регистратора.
— Что-то я таких званий не знаю, — улыбнувшись, признался Диспетчер.
— Такие звания до революции были у гражданских служащих, а если его приравнивать к воинскому, то, — задумавшись на минуту, она закончила: — Оно будет соответствовать старшему прапорщику.
«Ну, бабуля, с тобой не соскучишься», — испытывая удовольствие от беседы, подумал Диспетчер.
— Вы помните его фамилию?
— Интересный вы молодой человек, я с Юрием Викторовичем прожила больше года, как я могу не знать его фамилию, или вы думаете, что я уже выжила из ума? — обиделась она.
— Да нет, что вы, я просто так спросил, — стал оправдываться Диспетчер.
Она задумалась, у нее от удивления расширились зрачки глаз, потом она обрадованно выпалила:
— Заславский Юрий Викторович, — добавив с удивлением: — А ведь я едва не забыла его фамилию!
Больше Софья Романовна ничего важного, что могло заинтересовать Диспетчера, не сообщила. Когда он заметил, что она стала повторяться, только тогда он решил с ней распрощаться.
Расставаясь с Диспетчером, Софья Романовна, не скрывая к нему симпатии, призналась:
— За все время нахождения здесь вы первый, кто выслушал меня, не перебивая и не мешая. Если захотите еще со мной поговорить, приходите, можно даже и без гостинцев, буду очень рада, — сделав удивленное лицо, она воскликнула: — А мы с вами так и не познакомились.
— Софья Романовна, мне нравится, что вы меня называете молодым человеком. В следующий раз как вам скажут, что к вам пришел молодой человек, так знайте, что я пришел вас навестить. Вы хорошая мать и хороший собеседник.
Без всякой фальши и наигранности он уважительно поцеловал ей морщинистую сухонькую ручку и, простившись, ушел.
Как он и предполагал, личного дела умершего Заславского Юрия Викторовича у администрации дома престарелых не сохранилось, но это его не обескуражило.
Теперь у него в голове стали роиться мысли, появляться версии, над проверкой которых придется поработать.
О результатах беседы с Софьей Романовной Диспетчер доложил Бороде и Душману, предложил проверить несколько возникших у него в голове версий. По одной из них Душман послал к месту службы Церлюкевича Сергея Семеновича своего человека, который, вернувшись назад, сообщил, что проверяемое им лицо находится в загранкомандировке уже четыре месяца и домой должно вернуться лишь через два месяца. Тем самым у Церлюкевича Сергея Семеновича имеется полное алиби непричастности к краже картин у отца, а поэтому в дальнейшей его проверке необходимость отпала.
С большими трудностями, пользуясь информацией как справочной службы города, так и Московской железной дороги, Диспетчер установил, что Заславский Виктор Юрьевич работает в метрополитене сменным мастером, был женат, имеет взрослого сына, Сергея, с женой разведен и не живет более двух лет. Никто не смог сказать о причине распада его семьи, поэтому Диспетчер решил нанести визит его соседям.
Когда Заславский был на работе, Диспетчер, поднявшись на третий этаж, для вида позвонил несколько раз в квартиру Заславского, а потом позвонил в квартиру соседа по лестничной площадке.
На звонок дверь ему открыла пожилая женщина. Поздоровавшись с ней, Диспетчер представился:
— Я ваш новый участковый инспектор, пришел познакомиться с жильцами своего участка. Сейчас звонил вашему соседу Заславскому, но он, наверное, крепко спит.
Старушка, улыбнувшись, заметила:
— Никто из его квартиры вам откликнуться не мог, Виктор Юрьевич сейчас на работе.
— Кто к нам пришел? — раздался из глубины комнаты мужской голос.
— Наш новый инспектор пришел с нами познакомиться, — ответила старушка спрашивающему.
— Что за привычка вести разговор в дверях, приглашай его в комнату.
Когда Диспетчер, разувшись, прошел в зал, то увидел пожилого мужчину, который надевал на себя халат. Без пояснения было понятно, что он супруг старушки.
Мужчина, поздоровавшись и узнав, с кем имеет дело, представился:
— Егор Федорович.
— А меня Иван Поликарпович, — назвал себя Диспетчер.
— Старуху мою звать Евдокией Васильевной, — сказал старик наблюдая, как его жена с удовольствием пожимает руку «начальнику».