Собор Святой Марии
Шрифт:
Да, теперь ее мальчик не одинок. О нем заботился Бернат, он его обнимал! Ей казалось, что она знает этого доброго человека. Она грезила им, пока текло время. «Береги его, Бернат», — шептала она ему.
Теперь Жоанет был счастлив, смеялся, бегал и…
Жоана опустилась на пол и осталась сидеть в полной неподвижности. В этот день она не притронулась ни к хлебу, ни к воде: ее тело не нуждалось в еде.
Жоанет вернулся на следующий день, еще через день, еще, и она слушала, как он смеялся
Из окна доносился приглушенный голос, который отрывисто произносил: «Да», «Нет», «Смотри», «Беги», «Спеши жить».
— Беги наслаждаться этой жизнью, которой по моей вине у тебя не было, — добавила шепотом женщина, когда ребенок спрыгнул с ограды.
Хлеб скапливался внутри тюрьмы Жоаны.
— Ты знаешь, что случилось, мама? — Жоанет придвинул ящик к стене и сел на него; ноги все еще не доставали до земли. — Нет? Хочешь об этом узнать? — Усевшись, он согнулся и прислонился спиной к стене там, где рука матери привычно должна была искать его голову. — Я тебе расскажу. Это очень забавно. Получилось так, что вчера одна из лошадей Грау…
Но рука так и не появилась.
— Мама? Слушай. Я говорю тебе, это забавно. Речь идет об одной из лошадей…
Жоанет повернулся в сторону окна.
— Мама?
Он подождал.
— Мама?
Мальчик напряг слух, стараясь не обращать внимания на грохот от ударов котельщиков, разносившийся по всему кварталу И снова ничего.
— Мама! — крикнул он.
Жоанет стал на колени. Что он мог сделать? Она всегда запрещала ему приближаться к окну.
— Мама! — вновь крикнул он, поднимаясь к проему.
Она всегда говорила, чтобы он не смотрел, чтобы никогда не пытался увидеть ее. Но она не отвечала.
Жоанет заглянул в окно. Внутри было слишком темно. Он забрался на проем и перебросил ногу. Не пролез. Тогда он попытался залезть боком.
— Мама? — снова позвал мальчик.
Зацепившись за верхнюю часть окна, малыш поставил обе ноги на подоконник и спрыгнул внутрь.
— Мама? — прошептал он, когда его глаза привыкли к темноте.
Он подождал, пока смог различить яму, из которой исходило непереносимое зловоние, а с другой стороны, слева от него, возле стены, на тюфяке из соломы он увидел тело, свернувшееся калачиком.
Жоанет напрягся. Он не двигался. Постукивание молотков по меди осталось снаружи.
— Я хотел рассказать тебе одну забавную историю, — сказал он, медленно приближаясь к тюфяку. Слезы катились по его щекам. — Ты будешь смеяться, — пробормотал он.
Жоанет присел возле трупа своей несчастной матери. Жоана закрыла лицо руками, как будто знала, что сын войдет к ней в камеру, а ей не хотелось, чтобы он увидел свою мать в таком состоянии даже после ее смерти.
— Можно тебя
Жоанет расплакался.
Бернат не сомневался в том, что произошло, когда, вернувшись домой, увидел стоявших в дверях Пэрэ и его жену. Перебивая друг друга, они сообщили ему, что Жоанет не возвращался. Они никогда не спрашивали мальчика, куда он идет. Когда Жоанет исчезал, старики думали, что он побежал в церковь Святой Марии. Но этим вечером никто его там не видел. Мариона в отчаянии подняла руку ко рту.
— А если с ним что-нибудь случилось? — всхлипнула она.
— Мы найдем его, — попытался успокоить ее Бернат.
Жоанет оставался со своей матерью. Сначала он гладил рукой ее волосы, потом расчесывал их пальцами и распутывал. Он не пытался увидеть ее лицо. Через какое-то время он поднялся и повернулся к окну.
Смеркалось.
— Жоанет?
Жоанет снова посмотрел на окно.
— Жоанет? — услышал он с другой стороны пристройки.
— Арнау?
— Что случилось?
Изнутри раздался тоскливый голос:
— Она умерла.
— А почему ты не…
— Не могу. Здесь нет ящика. Слишком высоко.
«Какой ужасный запах», — мелькнуло в голове Арнау, и он побежал к отцу.
Тем временем Бернат стучал в дверь дома котельщика Понса. Что мог делать мальчонка там, внутри пристройки, целый день? Он стал стучать еще сильнее. Дверь открылась, и перед ним появился гигант, заняв почти весь дверной проем. Бернат отступил назад.
— Чего вы хотите? — прорычал котельщик. Он стоял без штанов, в одной мятой рубахе, которая доходила ему до колен.
— Меня зовут Бернат Эстаньол, а это — мой сын, — сказал Бернат, положив руку на плечо Арнау и подталкивая его вперед, — друг вашего сына Жоа…
— У меня нет никакого сына, — перебил его Понс, собираясь закрыть дверь.
— Но у вас есть жена, — возразил Бернат, придерживая дверь и вынуждая Понса уступить. — Вернее, — уточнил он под тяжелым взглядом котельщика, — была. Она умерла.
Понс не шелохнулся.
— Ну? — спросил он, чуть заметно пожав плечами.
— Жоанет там, внутри, вместе с ней. — Бернат пытался показать ему всю свою твердость, на которую был способен. — Мальчик не может выбраться из пристройки.
— Там ему и место, — буркнул в ответ Понс. — Этот ублюдок должен был бы находиться с ней всю свою жизнь.
Бернат встретился взглядом с котельщиком и сильнее сжал плечо сына. Арнау невольно съежился, но тут же, когда Понс посмотрел на него, выпрямился.
— Вы собираетесь что-нибудь делать? — продолжал настаивать на своем Бернат.