Собрание произведений
Шрифт:
Набрал по телефону Эмму Эдуардовну, которая как раз и курировала всю подготовку к этой поездке. Но она не сняла трубку.
— Клара Львовна! — крикнул он в открытую дверь, — найдите мне Гаврилину срочно! Может, в буфет пошла, сбегайте туда за ней. Нет там, поищете… Короче, поищете везде…
Глава 13
Москва, дом Ивлевых.
Закончил с гребенками, облегченно выдохнул — фух, все окна обезопасил.
Так, а подарки мои буду уже вечером раздавать, когда все домой придут. Так, что у меня там дальше по плану? Но тут зазвонил телефон.
Няня с детьми на улице, я один дома. В кои-то веки можно не бежать к телефону, чтобы не разбудили детей… А то я уже на инстинктах, когда дети дома, это делаю, а только потом уже думаю — а они спят вообще сейчас, не спят, есть ли смысл вообще в этом спурте к аппарату?
Подхожу величаво и неспешно к аппарату, «Алле» говорю. А оттуда голос Эммы Эдуардовны:
— Паша! Как хорошо, что дозвонилась! Я по поводу X Международного фестиваля молодежи и студентов в Берлине…
Ну, а я что? Не люблю я Берлин. Был несколько раз, откровенно не понравилось. Какой-то он… обыденный, вот. И слишком современный. Так что делаю вид, что не понял намек, пожимаю плечами и говорю:
— Поздравляю! Удачной вам поездки!
— Паша, ты эти шутки мне брось! Ты обязательно поедешь! Выбора нет, сам ректор велел тебя в делегацию от МГУ включить…
Так… Это что еще за дела? Похоже, влегкую с этой темы мне не соскочить:
— Так, а это вообще, когда? Я читал где-то, что он будет скоро, но поскольку меня это не касается, внимания на дату не обратил…
— С 28 июля по 5 августа этого года. Девиз мероприятия: «За солидарность, мир и антиимпериалистическую дружбу», — судя по интонации, зачитала с какой-то бумажки Эмма. — Основываясь на твоих последних передачах на радио, можно сделать вывод, что ты самый подходящий делегат…
— А, ну если так, то все проще. Никак не могу поехать, Эмма Эдуардовна. У брата 4 августа в Святославле свадьба. Я уже обещал быть, да и в любом случае такое событие никак не пропущу.
— Павел! Ты серьезно?
— Абсолютно серьезно, Эмма Эдуардовна. Для меня, вы сами знаете — семья важнее всего.
— Но ректор, Павел! Ты подставишь декана! Ректор прямо от него потребовал, чтобы ты ехал!
— Да с чего вдруг ему этого захотелось? — вырвалось у меня.
Небольшая пауза. Похоже, Эмма Эдуардовна знает, но по телефону не готова это обсуждать.
— Значит так, Павел. Жду тебя у себя. Приезжай как можно быстрее. Мне не до шуток.
Значит, пять минут назад я прикидывал, что у меня дальше по плану на сегодня? М-да, напланировал…
— Хорошо, Эмма Эдуардовна, сейчас приеду. — вздохнул
Эх, блин! Ну, в принципе, основной посыл я уловил. Если я не поеду, то ректор даст как следует декану, а от того уже влетит Эмме.
Так… Ехать надо через месяц уже фактически… Вот ни за что не поверю, что они только сейчас начали формировать список делегатов на этот фестиваль. Это же Союз, тут все за полгода-год делается… И что они меня вдруг так захотели к немцам отправить вдруг?
Стал продумывать варианты, что можно обсуждать. Чтобы, как говорится, и нашим, и вашим…
Приехал, поднялся по гулким пустым коридорам отдыхающего от толп студентов здания к замдекану.
— Вызывали, Эмма Эдуардовна?
— Заходи Павел, заходи! — обрадовалась она. — ну ты надумал? Едешь?
— Так свадьба же… с чего вдруг я там нужен оказался? — проходя к ее столу и присаживаясь перед ним, сказал я.
— Захаров, Паша. — объяснила она, многозначительно подняв брови.
— Захаров потребовал от ректора, чтобы он отправил меня в Берлин? Да не может быть. И если так вдруг, то я могу попросить его, и он сменит свое решение.
— Паша, не надо просить ни о чем Захарова! — подскочила на месте замдекана. — Я так поняла, что ректор просто хочет сделать ему приятное, отправив тебя в Берлин на это мероприятие.
— Так может я попрошу его, чтобы он позвонил ректору и сказал, что всем будет гораздо приятнее, если никто по фамилии Ивлев таки в Берлин не поедет? — спросил я.
— Паша! Прекрати! Так не принято! Ректор точно обидится, что он от всей души, а его вот так грубо… заткнули, что ли?
— Оскорбили в лучших чувствах? — подобрал я синоним получше.
— Да! Все верно! Оскорбили в лучших чувствах! Ты вообще не должен знать, как все это получилось… И кто кого о чем просил… Вернее, приказал. А то мне влетит от всех…
— Ну, этого мы с вами не хотим, конечно. Но почему меня сразу не включили? Я же правильно понимаю, что списки давно утверждены?
Немного замявшись, Эмма кивнула и сказала:
— По всем факультетам было указание — посылать студентов старших курсов. Ленинских стипендиатов. Ни то, ни другое не твой случай. Вот мы и выполняли указание.
— Ладно, — вздохнул я. — Давайте тогда варианты прикинем, как сделать так, чтобы все были счастливы. Первое, что мне пришло в голову. Вы меня включите, ректор будет счастлив, а я перед поездкой бюллетень принесу, что занемог и все такое, поехать никак не могу. Устроит?
— Павел! — уже не в первый раз прикрикнула Эмма Эдуардовна, — это же не поездка на картошку! Это ответственное мероприятие! Твой бюллетень под микроскопом будут изучать при малейшем подозрении…
— Под микроскопом — не стоит, конечно, — вздохнул я. — Тогда еще есть вариант. Я еду, просто вы меня отпускаете за пару дней до конца. 3 августа. Это же Берлин, там полно рейсов. Я оттуда лечу в Москву, на машине еду к брату на свадьбу. Успеваю. Все счастливы — ректор, я, брат…