Собрание произведений
Шрифт:
А все эти подарки с советских заводов после прочитанных лекций… К лицу ли это лектору общества «Знание»? А подарки от иностранцев, пусть они, как стало понятно из личного дела, и свойственники. Все же этот Фирдаус, Аиша, и их родственники — граждане капстран. Советский гражданин с по-настоящему правильной идеологической позицией отверг бы такие подарки…
И какой-то этот Павел всеядный. Деньги отовсюду тащит… Он, помимо НИИ от Комитета и Верховного Совета, еще оказался и на ЗИЛе устроенным. А ведь еще гонорары с радио и из газеты «Труд». Бегло посчитав его ежемесячный доход, полковник присвистнул. Да у него, полковника КГБ, в полтора раза меньше
Устав листать эти сотни страниц, полковник вызвал Соловьева:
— Общее представление я составил. Забирай эти протоколы и копай по деталям. Тяготение к буржуазному образу жизни, слишком тесные связи с гражданами капиталистических стран, понятно, почему его на прослушку поставили. Мне нужны детали по всем этим направлениям, все, что можно использовать, чтобы показать, что прослушка не зря работала, и этот человек неблагонадёжен. Угроза увольнения из НИИ его, говоришь, равнодушным оставило… Ну а что он скажет, если на радио, в газете и в обществе «Знание» от его услуг откажутся из-за его антисоветского образа жизни и чрезмерного тяготения к общению с жителями капстран? Этак он сразу лишится основных своих доходов. Подумать только, он за прошлый чес летом в Подмосковье по линии «Знания» по триста пятьдесят рублей каждую неделю получал! Как подполковник в армии или у нас за месяц….
— Расстроится, наверное? — после долгой паузы предположил Соловьев, поняв, что от него ждут реакции.
— Еще как. И если умом не обижен, догадается, откуда ветер дует и прибежит к тебе извиняться и подписку о сотрудничестве оформлять.
— И что тогда, обратно его на полставки возвращать в НИИ Силикатов?
— Польза от него может быть, если станет вести себя как нормальный агент. Информацию докладывать, полученную от всех этих иностранцев, как положено, не все же он с ними только в своей квартире беседует. Так что да, можешь пообещать ему, что мы вернем полставки, а также сообщим на радио, в газету «Труд» и в общество «Знание», что ошибка вышла, и они могут дальше с ним работать.
— А Куба?
— Обойдется. Вообще не понимаю, зачем мой предшественник ее ему пообещал. И он должен понимать, что все же наказан за то, что не сразу подписку согласился оформить. Так смирнее будет.
— Мне выходить на все эти организации прямо сейчас?
— Нет, я же сказал, что сейчас пока увольняй его из «Силикатов». По всему остальному я вначале к начальству пойду с теми фактами, что ты из этих протоколов сведешь. Покажу, что в отличие от предшественника, понимаю, зачем прослушку устанавливают. Сотня протоколов почти уже, а Воронин так ничего и не сделал, хотя фактов, доказывающих нездоровую позицию Ивлева и его буржуазный образ жизни и установки, в ней уже предостаточно.
Соловьев уже направился к двери, когда полковник его окликнул:
— Да, и нужно еще по особистам нашим пробежаться. Поставить им задачу агентов своих по поводу Ивлева расспросить.
— В НИИ Силикатов, наверное, не надо идти? — спросил старлей. — Он туда только за зарплатой, наверное, и приходил. Вряд ли особист его даже в лицо знает.
— В НИИ не надо, верно. Тебе нужен особист в Верховном Совете, в Труде, и в МГУ, конечно.
Выйдя из кабинета полковника, Соловьев покачал головой. Они что там, в Саратове, вообще непуганые? Ладно, МГУ. Расспрашивать особиста про студента, задействовать его агентов — дело привычное. Но такая мощная и влиятельная газета? А уж Верховный Совет???
Он забеспокоился, знает ли этот провинциал Третьяков реальный
Впервые он задумался над вопросом, который раньше как-то не пришел в голову. Ивлев, все же, студент или эти полставки в Верховном Совете делают его неприкасаемым кремлевцем? Может ли так быть, что Ивлев так равнодушно принял все угрозы в свой адрес, потому что знает, что его им никак не достать? В этом случае он сглупил, что на него обиделся, и захотел его прижать… Если он действительно право имеет посылать и полковника, и старлея КГБ, то все это очень плохо пахнет…
Нет, так рисковать он не будет. К особисту в Верховный Совет заедет, поговорит, формально приказ полковника выполнит. Но никаких агентов его расспрашивать просить — нет уж, увольте. Если из Кремля кто-то разгневанный наездом на своего сотрудника звонить будет, то не меньше чем с председателем будет разговаривать. А тому, конечно, нужно будет найти виновников, которых показательно перед строем расстрелять можно, чтобы Кремль успокоить. Полковника, может и не тронут, а вот ему с его званием влететь может по самое никуда…
На мгновение возникла даже мысль зайти к Третьякову и попытаться его предупредить, как в свое время его самого Румянцев предупреждал, по поводу Кремля. Но он решительно помотал головой и двинулся прочь от кабинета, таща огромную стопку папок с расшифровками прослушки квартиры Ивлева и его телефонных переговоров. Румянцев жаловался ему, что уже пытался новому начальнику рассказать о нюансах различных дел, что Третьяков получил от Воронина, и что тот сделал? Высокомерно задрал нос и сказал, что спросит его, если ему будут нужны разъяснения. Это он так с целым майором поступил, а что он сделает, если его старлей начнет в чем-то убеждать? Не он будет тем старлеем, что решится проверить это на себе…
— Ну и что такое случилось срочное, — спросил я Сатчана, усаживаясь рядышком с ним на сиденье, когда он подьехал.
— Ну, ты же мне рассказал тогда про эту анонимку. И про то, что Мещерякова задействовал проверить, не замешана ли в этом Регина Быстрова. Или Дружинина Екатерина…
— Так что? Кто-то из них все же замешан?
Признаться, я с трудом себе мог представить, что даже если так, то Захаров по этому поводу будет созывать нас не в обычное время. Такая забота обо мне была бы с его стороны чрезмерной. Собрал бы нас втроем с Мещеряковым максимум…
— Да нет, про это вообще пока что можно забыть на фоне того, что Мещерякову удалось разузнать, когда он установил слежку за обеими. Оказывается, бывший профорг уволившись, как мы и хотели, с предприятия, переходящего к нам, устроилась работать к нам же, на предприятие, что уже в нашей орбите! Да на ту же самую должность, которая дает ей весьма большие полномочия, если она захочет создать нам неприятности!
— Да ладно! И куда именно?
— Да на комбинат железобетонных изделий. Который мы недавно по твоей просьбе в обойму взяли.