Собрание сочинений [Том 1]
Шрифт:
Глава 5. Искусство сновидения
На следующее утро, предоставленный самому себе я работал над своими записками. В полдень я помогал перевозить на своей машине сестричкам и Ла Горде вещи из дома доньи Соледад в их дом.
Вечером мы с Ла Гордой сидели одни на обеденной площадке. Некоторое время мы молчали. Я очень устал.
Ла Горда первая нарушила молчание. Она сказала, что все они после ухода Нагваля и Хенаро стали очень самонадеянными. Каждый из них был слишком поглощен своей собственной задачей. Ла Горде Нагваль велел быть бесстрастным воином и следовать по тем тропам, которые предложит ей судьба. Если бы Соледад захватила мою силу, Ла Горда должна была спасаться
– Нагваль сказал мне, что в случае, если мы оба выживем после столкновения с союзниками, - продолжала она, - я должна буду во всем помогать тебе, потому что это и будет моим путем воина. Именно поэтому я и вмешалась в то, что делал с тобой Бениньо вчера вечером.
Он давил глазами на твою грудь. Это было его искусство сталкинга. Перед этим ты вчера видел руку Паблито; и это было частью того же искусства.
– Что это за искусство, Горда?
– Искусство сталкинга. Оно было предрасположением Нагваля, и в этом Хенарос - его дети. Мы, с другой стороны, - сновидящие. Твой дубль является сновидением.
Все это было новостью для меня. Мне хотелось услышать более подробные объяснения и я помолчал минуту, чтобы перечитать записанное и выбрать самый подходящий вопрос. Прежде всего мне хотелось бы выяснить, что она знает о моем дубле, а потом - об искусстве сталкинга.
– Нагваль сказал мне, что твой дубль - это нечто, требующее много силы для выхода, - сказала она.
– Он полагал, что у тебя достаточно энергии, чтобы выпустить его дважды. Именно поэтому он настроил Соледад и сестричек, чтобы они или убили тебя, или помогли тебе.
Ла Горда добавила, что у меня оказалось гораздо больше энергии, чем думал Нагваль, и мой дубль выходил трижды. По-видимому, нападение Розы не было бессмысленным действием; напротив, она очень хитро рассчитала, что если она сможет поразить меня, то я стану беспомощным. Такую же уловку пыталась применить донья Соледад со своим псом. Я дал Розе шанс ударить меня, когда заорал на нее, но она потерпела поражение, пытаясь повредить мне. Вместо этого вышел мой дубль и причинил вред ей. Лидия рассказала Ла Горде, как все произошло: Роза не хотела просыпаться, когда они удирали из дома Соледад, и Лидия стиснула ее поврежденную руку. Роза не ощутила никакой боли и мгновенно сообразила, что я исцелил ее. Из этого они сделали вывод, что я истощил свою силу. Ла Горда утверждала, что хитроумные сестрички придумали план, как полностью лишить меня силы: потому они и настаивали, чтобы я исцелил Соледад. Когда Роза поняла, что я исцелил и ее тоже, она решила, что я непоправимо ослабил себя. В итоге им оставалось только подождать Хосефину, чтобы прикончить меня.
– Сестрички не знали, что исцелив Розу и Соледад, ты снова наполнился, - сказала Ла Горда и засмеялась, словно это была шутка, - Именно поэтому у тебя было достаточно энергии, чтобы извлечь свой дубль в третий раз, когда сестрички пытались отнять твою светимость.
Я рассказал ей о видении доньи Соледад, съежившейся у стены своей комнаты, и как это видение было связано с моим осязательным ощущением вязкой субстанции на ее лбу.
– Это было настоящее видение, - сказала Ла Горда.
– Ты видел Соледад в ее комнате, хотя она была в это время со мной недалеко от дома
Мне вдруг показалось необходимым сообщить ей подробности происшедшего, особенно возникшее у меня осознание, что я действительно исцелил донью Соледад и Розу прикосновением к вязкой субстанции, которую я ощущал как часть самого себя.
– Видеть эту вещь на руке Розы - тоже было истинным видением, - сказала она.
– И ты абсолютно прав, что эта субстанция была твоей собственной. Прикоснувшись к ней, ты втянул ее обратно.
Затем словно раскрывая тайну, Ла Горда сообщила, что Нагваль приказал ей не открывать мне следующий факт. Поскольку у всех нас была одна и та же светимость, то прикосновение моего нагваля к одному из них не делало меня слабее, как это произошло бы в случае, если бы мой нагваль коснулся обычного человека.
– Если твой нагваль касается нас, - сказала она, слегка шлепнув меня по голове, - твоя светимость останется на поверхности. Ты можешь забрать ее снова и ничего не будет потеряно.
Я сказал ей, что мне очень трудно уловить суть ее объяснения. Она пожала плечами, словно говоря, что это ее не касается. Тогда я спросил, что она подразумевает под словом «нагваль». Я сказал, что дон Хуан объяснял мне нагваль как неописуемый принцип, источник всего.
– Разумеется, - сказала она, улыбаясь.
– Я знаю, что он имел в виду. Нагваль находится во всем.
Я иронически заметил, что это же можно сказать и о противоположном, - что тональ находится во всем. Она спокойно объяснила, что здесь нет противопоставления, и мое утверждение правильно - тональ тоже находится во всем. Она сказала, что тональ, находящийся во всем, можно легко постигнуть нашими чувствами, в то время как нагваль, находящийся во всем, открывается только глазу мага.
Она добавила, что мы можем натолкнуться на самые диковинные виды тоналя и испугаться их, или испытать потрясение от них, или чувствовать к ним безразличие, потому что все это находится в пределах нашего восприятия. С другой стороны, для восприятия нагваля требуются особые чувства мага. Но как тональ, так и нагваль присутствуют всегда и во всем. Поэтому магу свойственно говорить, что «смотрение» состоит в обозревании тоналя, находящегося во всем, а «видение», с другой стороны, - это наблюдение нагваля, тоже находящегося во всем. Поэтому, если воин наблюдает мир как человеческое существо, он «смотрит», а если он наблюдает его как маг, то он «видит». То, что он «видит», и следует, собственно говоря, называть нагвалем.
Затем она повторила то, что я уже знал от Нестора: причину, по которой дона Хуана называют Нагвалем, и подтвердила, что я также являюсь Нагвалем из-за фигуры, выходящей из моей головы.
Мне хотелось узнать, почему они называют эту фигуру дублем. Она ответила, что они думали, будто разыгрывают со мной персональную шутку. Они всегда называли эту фигуру дублем, потому что она вдвое больше по величине, чем человек, у которого она есть.
– Нестор сказал мне, что эта фигура не настолько хорошая вещь, чтобы стоило иметь ее, - сказал я.
– Она ни хорошая, ни плохая, - ответила она.
– У тебя она есть и это делает тебя Нагвалем. Вот и все. Один из нас восьмерых должен быть Нагвалем, и им являешься ты. Это мог быть Паблито, или я, или кто-нибудь другой.
– Расскажи мне теперь, что такое искусство сталкинга, - попросил я.
– Нагваль был сталкером, - сказала она и уставилась на меня.
– Ты должен знать это. Он учил тебя сталкингу с самого начала.
Мне показалось, что она имеет в виду то, что дон Хуан называл охотой. Он, безусловно, учил меня, как быть охотником. Я рассказал ей, что дон Хуан показывал мне, как охотиться и делать ловушки. Однако ее употребление слова «выслеживатель» было более точным.