Собрание сочинений, том 25, ч.1
Шрифт:
«Reports of Committees», vol. VIII. «Commercial Distress», vol. II, part I, 1847–1848. Minutes of Evidence. — (В дальнейшем цитируются как «Commercial Distress» 1847–1848 [107] .) В сороковых годах при учете векселей в Лондоне в бесчисленном множестве случаев принимали вместо банкнот векселя одного банка на другой сроком в 21 день. (Показание Дж. Пиза, провинциального банкира, №№ 4636 и 4645.) Согласно тому же отчету, банкиры имели обыкновение, когда денег не хватало, регулярно производить платежи своим клиентам такими векселями. Если получатель хотел банкнот, он должен был вновь учесть этот вексель. Таким образом банки как бы получили привилегию делать деньги. Господа Джонс, Лойд и К° платили таким способом «с незапамятных времен», раз денег не хватало и ставка процента превышала 5 %. Клиент охотно принимал такие банковские векселя, потому что векселя фирмы Джонс, Лойд и К° можно было легче учесть, чем свои собственные; при этом векселя эти часто проходили через 20–30 рук (там же, №№ 901–904, 905, 992).
107
См. примечание 2 (1). — 444.
Все эти формы служат для того, чтобы сделать передаваемым право на получение платежа.
«Едва ли найдется хоть одна форма кредита, в которой временами ему не приходилось бы выполнять функции денег; является ли этой формой банкнота, вексель или чек, процесс остается по существу
Следующие выдержки взяты из книги: J. W. Gilbart. «The History and Principles of Banking». London, 1834:
«Капитал банка состоит из двух частей — основного капитала (invested capital) и банкового, или заемного, капитала (bankiag capital)» (стр. 117). «Банковый, или заемный, капитал образуется тремя путями: 1) приемом вкладов, 2) выпуском собственных банкнот, 3) выдачей векселей. Если кто-нибудь согласится мне ссудить бесплатно 100 ф. ст., и я отдам взаймы эти 100 ф. ст. другому из 4 %, то сделка эта принесет мне в конце года 4 ф. ст. прибыли. Равным образом, если кто-нибудь согласен принять мое платежное обещание» (I promise to pay — я обещаюсь уплатить — обычная формула английских банкнот), «вернуть его в конце года и уплатить мне за это 4 %, как будто я ему ссудил 100 ф. ст., то на этой сделке я получу прибыли 4 фунта стерлингов; и опять-таки, если кто-нибудь в маленьком провинциальном городке принесет мне 100 ф. ст. под условием, чтобы я уплатил эту сумму в Лондоне третьему лицу 21 день спустя, любой процент, который мне удастся выручить с этих денег за это время, составит мою прибыль. Таковы по сути дела операции банка и те каналы, по которым создается банковый капитал посредством вкладов, банкнот и векселей» (стр. 117). «Прибыль банкира в общем пропорциональна сумме полученного им взаймы или собственного капитала. Чтобы определить действительную прибыль банка, необходимо вычесть из валовой прибыли процент на основной капитал. Остаток и составит банковую прибыль» (стр. 118). «Ссуды, выдаваемые банкиром своим клиентам, производятся деньгами других людей» (стр. 146). «Именно банкиры, не выпускающие банкнот, создают банковый капитал путем учета векселей. Они увеличивают свои вклады посредством своих дисконтных операций. Лондонские банкиры учитывают векселя только тех фирм, которые имеют у них текущий счет» (стр. 119). «Фирма, учитывающая векселя в своем банке и выплачивающая проценты за всю сумму этих векселей, должна по меньшей мере часть этой суммы оставить в банке, не получая за нее процентов. Таким путем банкир получает на ссуженные им деньги процент выше текущего и создает себе банковый капитал за счет того остатка, который остается в его руках» (стр. 119–120).
Об экономии резервных фондов, вкладов, чеков:
«Депозитные банки посредством перевода долгов достигают экономии в употреблении средств обращения и с небольшими суммами действительных денег выполняют сделки на большие суммы. Освободившиеся таким образом деньги банкир употребляет на ссуду своим клиентам посредством учета и т. д. Поэтому перевод долгов повышает эффективность депозитной системы» (стр. 123, 124). «Не суть важно, имеют ли оба клиента, ведущие между собой дела, счет у одного и того же или у различных банкиров. Потому что банкиры обмениваются своими чеками в расчетной палате. Посредством перевода долгов депозитная система могла бы достигнуть такого распространения, что совсем вытеснила бы употребление металлических денег. Если бы каждый имел в банке текущий счет и производил все свои платежи посредством чеков, эти чеки сделались бы единственным средством обращения. В этом случае следовало бы предполагать, что деньги находятся в руках банкиров, иначе чеки не имели бы никакой ценности» (стр. 124).
Централизация местного обращения банками осуществляется: 1) при помощи отделений банков. Провинциальные банки имеют отделения в мелких городах своего округа; лондонские банки — в различных городских кварталах Лондона. 2) Посредством агентств.
«Всякий провинциальный банк имеет своего агента в Лондоне, чтобы там платить по своим банкнотам или векселям и получать деньги, вносимые жителями Лондона на счета лиц, живущих в провинции» (стр. 127). «Каждый банкир собирает банкноты другого банка и обратно не выдает их. В каждом более крупном городе банкиры собираются раз или два раза в неделю и обмениваются своими банкнотами. Сальдо покрывается переводом на Лондон» (стр. 134). «Назначение банков — облегчать коммерческие сделки. Все, что облегчает коммерцию, облегчает и спекуляцию. Коммерция и спекуляция во многих случаях так тесно связаны друг с другом, что трудно сказать, где кончается коммерция и где начинается спекуляция… Всюду, где существуют банки, легче и дешевле получить капитал. Дешевизна капитала стимулирует спекуляцию, подобно тому как дешевизна мяса и пива стимулирует обжорство и пьянство» (стр. 137, 138). «Так как банки, выпускающие собственные банкноты, постоянно расплачиваются этими банкнотами, то может показаться, будто их учетные операции совершаются исключительно посредством капитала, полученного таким путем; но это не так. Банкир может, конечно, оплатить все учтенные им векселя своими собственными банкнотами, и тем не менее 9/10 находящихся в его портфеле векселей будут представлять действительный капитал. Потому что, хотя он сам выдал за эти векселя только свои бумажные деньги, однако нет необходимости в том, чтобы они оставались в обращении до истечения срока векселей. До истечения срока векселей может оставаться еще три месяца, а банкноты могут возвратиться через три дня» (стр. 172). «Покрытие счетов клиентами есть нормальная деловая операция. В действительности ради этой цели обеспечивается наличный кредит… Наличные кредиты обеспечиваются не только личной гарантией, но и депонированием ценных бумаг» (стр. 174, 175). «Капитал, ссуженный под залог товаров, имеет то же действие, что и капитал, ссуженный под учет векселей. Если кто-нибудь берет взаймы 100 ф. ст. под обеспечение своего товара, то это то же самое, как если бы он продал товар за вексель в 100 ф. ст. и затем учел его у банкира. Но ссуда дает ему возможность придержать товар до лучших цен и тем избегнуть жертв, которые он иначе должен был бы понести, чтобы получить деньги на неотложные дела» (стр. 180–181).
«The Currency Theory Reviewed etc.» [Edinburgh, 1845], p. 62–63:
«Бесспорная истина, что 1000 ф. ст., которые вы сегодня депонировали у А, завтра будут снова выданы и составят вклад у В. Послезавтра они могут быть снова выданы В, депонированы у С и так далее до бесконечности. Следовательно, одна и та же сумма денег в 1000 ф. ст. может посредством ряда передач умножиться до абсолютно неограниченной суммы вкладов. Поэтому возможно, что девять десятых всех вкладов в Англии существуют только в виде соответствующих записей в бухгалтерских книгах банкиров… Так, в Шотландии, где находящиеся в обращении деньги» (к слову сказать, почти исключительно бумажные деньги!) «никогда не превышают 3 миллионов ф. ст., вклады составляют 27 миллионов. Пока не наступит всеобщее истребование вкладов (a run on the banks), одна и та же тысяча фунтов стерлингов, странствуя туда и сюда, можете такой же легкостью покрыть столь же неопределенную сумму. Так как те же 1000 ф. ст., которыми я плачу сегодня мой долг коммерсанту, завтра покроют его долг другому купцу, а послезавтра долг банку и так далее до бесконечности, то одни и те же 1000 ф. ст. могут переходить из рук в руки, от банка к банку, покрывая самую крупную сумму вкладов».
{Как мы видели, Гилбарт уже в 1834 г. понимал, что
«все, что облегчает коммерцию,
Чем легче можно получить ссуду под непроданные товары, тем больше берется таких ссуд, тем сильнее искушение усилить производство товаров или выбросить на отдаленные рынки уже произведенные товары, — только бы получить под них денежную ссуду. Яркий пример того, как весь торговый мир страны может быть охвачен подобной горячкой и чем она кончается, дает нам история английской торговли в период 1845–1847 годов. Здесь можно видеть, на что способен кредит. Для пояснения дальнейших примеров — несколько предварительных кратких замечаний.
В конце 1842 г. угнетение, тяготевшее над английской промышленностью почти непрерывно с 1837 г., стало ослабевать. В два последующие года спрос из-за границы на товары английской промышленности еще больше повысился; 1845–1846 гг. были периодом наибольшего процветания. В 1843 г. «опиумная» война открыла английской торговле Китай [108] .
Новый рынок дал новый толчок и без того бурному подъему, в особенности хлопчатобумажной промышленности. «Разве можем мы производить слишком много? Ведь нам предстоит одеть 300 миллионов человек», говорил тогда автору этих строк один манчестерский фабрикант. Но всех этих вновь построенных фабричных зданий, паровых и прядильных машин и ткацких станков было недостаточно для того, чтобы поглотить поток прибавочной стоимости, устремившийся из Ланкашира. С той же страстью, с какой расширяли производство, кинулись на постройку железных дорог; жажда спекуляции, охватившая фабрикантов и купцов, была утолена прежде всего здесь, и именно — уже с лета 1844 года. Приобретали акции насколько хватало сил, т. е. насколько хватало денег на покрытие первых взносов; для очередных взносов средства найдутся! Но когда наступил срок дальнейших платежей, — согласно вопросу 1059 «Commercial Distress», 1848/1857, сумма капиталов, вложенных в 1846–1847 гг. в железные дороги, достигла 75 миллионов ф. ст., — пришлось прибегнуть к помощи кредита, и собственным предприятиям фирм по большей части тоже приходилось поплатиться за это.
108
После отмены монополии Ост-Индской компании на торговлю с Китаем (1833 г.) происходило интенсивное проникновение английских частных торговцев на китайский рынок. Особенно большой размах приобретает контрабандная торговля опиумом, пользовавшаяся всемерной поддержкой правительства Англии, которое сознательно попирало при этом законы и государственные интересы Китая и способствовало массовому отравлению и подрыву здоровья китайцев. В ответ на решительные действия китайских властей против контрабандного ввоза этого наркотика в пределы их страны англичане развязали первую «опиумную» войну (1839–1842), закончившуюся для Китая неравноправным и грабительским договором. — 447.
А собственные предприятия в большинстве случаев уже перешли пределы возможного. Заманчиво высокая прибыль соблазнила на более широкое распространение операций, чем это позволяли имевшиеся в распоряжении ликвидные средства. Но к услугам был кредит, легко доступный и, кроме того, дешевый. Учетная ставка банка была низкой: в 1844 г. 13/4— 23/4%, в 1845 г. до октября меньше 3 %, затем на некоторое время повысилась до 5 % (февраль 1846), чтобы снова упасть до 31/4% в декабре 1846 года. В кладовых Английского банка накопился золотой запас неслыханных размеров. Все отечественные предметы биржевых сделок котировались так высоко, как никогда прежде. Итак, зачем же упускать прекрасный случай, почему бы быстро не взяться за дело? Почему бы не направить на иностранные рынки, жаждущие английских изделий, все товары, какие только можно произвести? И почему бы самому фабриканту не заполучить двойную прибыль — от продажи пряжи и тканей на Дальнем Востоке и от обратной продажи в Англии полученных за них товаров?
Так возникла система массовых отправок товаров на консигнацию [109] под ссуду в Индию и Китай, очень скоро развившаяся в систему отправок на консигнацию исключительно ради авансов, как это подробно описано в нижеследующих заметках, и неизбежно кончавшаяся массовым переполнением рынков и крахом.
Крах этот разразился вследствие неурожая 1846 года. Англия и особенно Ирландия нуждались в огромном привозе продуктов питания, в особенности хлеба и картофеля. Но странам, доставлявшим эти продукты, лишь в самой ничтожной доле можно было платить за них изделиями английской промышленности; приходилось расплачиваться благородным металлом: по меньшей мере 9 миллионов [ф. ст.] золота ушло за границу. Из этой суммы 71/2 миллиона было взято из наличных запасов Английского банка, вследствие чего свобода действий Банка на денежном рынке была чувствительно парализована; прочие банки, резервы которых помещались в Английском банке и фактически были тождественны с резервами этого последнего, точно так же должны были ограничить свои денежные операции; быстро и легко устремлявшийся в Банк поток платежей приостановился сначала в отдельных местах, потом повсеместно. Учетная ставка Банка, находившаяся еще в январе 1847 г. на уровне 3–31/2%, поднялась в апреле, когда разразился первый приступ паники, до 7 %; затем летом снова наступило некоторое временное облегчение (61/2%, 6 %), но как только стал очевиден новый неурожай, разразилась новая еще более сильная паника. Официальная минимальная учетная ставка Английского банка поднялась в октябре до 7 %, в ноябре — до 10 %, другими словами, огромное большинство векселей можно было учесть только под колоссальные ростовщические проценты или вовсе нельзя было учесть; всеобщая приостановка платежей привела к банкротству ряда первоклассных фирм и очень многих средних и мелких; самому Английскому банку угрожала опасность неизбежного краха вследствие ограничений, возложенных на него хитроумным банковским актом 1844 г. [110] , — тогда правительство, по всеобщему настоянию, приостановило 25 октября действие банковского акта и тем устранило абсурдные оковы, наложенные на Банк законом. Теперь Банк мог уже беспрепятственно вводить в обращение свой запас банкнот; так как кредит этих банкнот фактически имел государственную гарантию, следовательно, был прочен, то благодаря этому немедленно наступило решительное облегчение в денежных затруднениях; разумеется, и после еще обанкротилось множество крупных и мелких безнадежно зарвавшихся фирм, но высшая точка кризиса была уже преодолена, учетная ставка Банка упала в декабре снова до 5 %, и уже в течение 1848 г. было подготовлено то новое оживление в делах, которое сорвало в 1849 г. дальнейший подъем революционных движений на континенте, в пятидесятых же годах привело сперва к неслыханному дотоле промышленному процветанию, а вслед за ним — к краху 1857 года. — Ф. Э.}
109
Консигнация (consignatio, буквально — подпись, письменное подтверждение) — разновидность комиссионной продажи товаров за границу, при которой экспортер (консигнант) отправляет товар на склад иностранной фирмы (консигнатору) для продажи его на определенных условиях. — 448.
110
О содержании и значении банковского акта 1844 г. см. настоящий том, главу XXXIV ««Принцип денежного обращения» и английское банковское законодательство 1844 года». — 449.