Собрание сочинений (Том 2)
Шрифт:
– Грабить хотели, - твердила княгиня, - награбить и всё бы себе. Вот к слову хотя бы - Бестужевы. Бедный же род у Бестужевых. Вот к чужому богатству они и рвались.
– А Муравьёвы?
– вставлял Пирогов-Пищаев.
– Да нам с тобой, матушка, такие богатства, как у Муравьёвых, даже во сне не виделись.
Не убедил Пирогов-Пищаев княгиню Ордын-Нащокину.
Стоит старая барыня на своём:
– Грабить злодеи хотели, грабить. Не дворяне они, а разбойники. С ножами их и схватили. Точно тебе говорю...
–
– Меру, матушка, знай. Зачем же с ножами. Чай же, шпаги у них имелись.
Разные слухи о декабристах по дворянским усадьбам тогда ходили. Решил Пирогов-Пищаев обо всём разузнать из надёжных мест. Собрался. Поехал в Москву, в Петербург. Повстречался с друзьями, с министрами, с генералами. Вернулся снова к себе в имение.
– Ну, матушка Глафира Стократовна, - сказал Пирогов-Пищаев, - всё-то ты на старости лет напутала. Тоже скажешь - разбойники! Да не о себе они вовсе думали. Хотели освободить от неволи крестьян - вот отчего бунтовали.
Посмотрела княгиня Ордын-Нащокина на графа Пирогова-Пищаева:
– Освободить крестьян! Так что я тебе говорила? Вот видишь, грабить они хотели. И Дуньку, и Прошку, и Маньку, и Фёклу моих отнять. Эка ж разбойники. Страшно подумать. Вот от чего уберег господь.
СЛУХ НА СЛУХЕ СИДИТ ВЕРХОМ
Нифонт Пряхин примчал из большого села Зосимова. Был Пряхин на торжище. Возил на продажу соления разные. Как раз в это время в самой они цене. И тут от местных мужиков, а народ там знающий, услышал такое!.. Бросил Пряхин свои соленья. Ветром летел назад.
– Мужики!
– закричал он от самой околицы.
– Сам царь на господ поднялся. Барам, считай, конец.
Весть, конечно, была потрясающей. Набежали и стар и мал.
– Сам царь-государь, - продолжает Пряхин, - слава ему великая, о нас, горемычных, вспомнил. Бар хватают по всем уездам. Дождались они, мучители. Попили нашей кровушки. За то и призвал государь к ответу. В крепость Петра и Павла - вот их куда сажают, в Алексеевский равелин.
Смотрят крестьяне на Пряхина: "Неужто и в самом деле?!"
– Слава отцу-государю!
– крикнул истошно Нифонт.
Радость в селе небывалая. Да только в любой деревеньке русской поперечный всегда найдётся. Оказался такой и тут. Вышел вперёд Лучезар Рассветов.
– Чтобы царь - да за нас, сермяжных?! Не может такого быть. Что-то подпутал Пряхин.
– "Подпутал"!
– возмущается Пряхин.
– Да я своими ушами слышал. Я в Зосимове, чай, бывал.
– Не может такого быть, - стоит на своём Рассветов.
Был мужиком он дотошным. Сам поехать решил в Зосимов.
Слухов в Зосимове - пруд пруди. Пересуда идёт к пересуде. Каждый мелет, что в ум взбредёт. Доподлинно только одно известно: в Петербурге на Сенатской площади из пушек была пальба.
Покрутился Рассветов в Зосимове, в уездный поехал город.
Слухов
Упорный мужик Рассветов - в губернский едет город.
И тут не лучше - слух на слухе сидит верхом. Рассветов и дальше бы, в Петербург, поехал. Да только тут попался ему человек - встречный, как раз из Питера. Толком всё и узнал Рассветов. Так и есть, всё подпутал упрямый Пряхин. Чтобы царь за крестьян, за униженных - да разве может такое быть!
Вернулся Рассветов к себе в село. Торопится рассказать обо всём мужикам и Пряхину. Только где же сам Пряхин? Пряхина нет в селе. Что же случилось?
Взбаламутил всё же Нифонт Пряхин тогда крестьян.
– Жги утеснителей. Жги! Отец-государь благословляет!
Схватились крестьяне за косы, за вилы. Начали бар громить.
Но тут... приехал исправник. А с ним солдаты.
Били крестьян нещадно. Пряхин ушёл в Сибирь.
Во многих местах заволновались тогда крестьяне. Да всюду итог один.
ПОСТАВЩИК ДВОРА
В Петербурге в торговых рядах владельцем одной из лавок был купец, по фамилии то ли Уткин, то ли Голубкин, то ли Голубкин-Уткин. Торговал он заморскими фруктами. Себя величал: "Поставщик двора его императорского величества". Действительно, был однажды случай, когда этот Уткин или Голубкин поставил в Зимний дворец ящик с апельсинами. С той поры и задрал он нос.
Когда начинал торговаться с кем-то в цене, а надо сказать, что брал он на редкость дорого, купец непременно вставлял:
– Я поставщик двора...
Если с кем-нибудь заводил разговор, пусть и не о торговых совсем делах, то и тут не мог удержаться:
– Я поставщик двора...
Даже как-то жандармского унтер-офицера Хваткина обозвав нехорошим словом, избежал ответственности лишь потому, что в жандармском участке вовсю кричал:
– Я поставщик двора...
И вот появились у этого Уткина или Голубкина новые покупатели. Приобретали они один за одним по целому ящику апельсинов и, что особенно поразило купца, не торгуясь.
После этого к купцу явился старый ого знакомый жандармский унтер-офицер Хваткин.
– Собирайся!
– Я поставщик двора...
– начал купец.
– Собирайся!
Привёл Хватким Уткина или Голубкина в участок.
– Я поставщик двора...
– снова начал купец.
– Вот мы сейчас разберёмся, какого двора, - грозно произнёс жандармский полковник.
– Его императорского величества, - гаркнул купец.
– Разберёмся, - повторил полковник.
А дело всё в том, что в Петропавловской крепости и даже в Алексеевском равелине у заключённых декабристов вдруг были обнаружены апельсины.