Собрание сочинений, том 5. Белая перчатка. В дебрях Борнео. В поисках белого бизона.
Шрифт:
– Дайте мне вашу руку, миледи, – сказал он, входя в калитку, и, взяв дрожащие пальчики своей спутницы, осторожно повел ее за собой.
Они прошли по темному проходу и остановились у двери кладовой. Уайтерс отодвинул засов и приоткрыл дверь.
– Эй, мастер! – окликнул он из-за двери. – Здесь к вам еще одна дамочка поговорить пришла, но только не задерживайтесь, как в прошлый раз... Проходите, миледи, он вас ждет.
Поддержав ее, чтобы она не споткнулась о порог, Уайтерс закрыл за ней дверь на засов, а сам направился к калитке. Он все еще не оставил надежды
Если бы фонарь, оставленный Уайтерсом в кладовой, стоял, как и прежде, на скамье, Марион Уэд (читатель, разумеется, уже догадался, что это была она) ни минуты не оставалась бы в заблуждении. Но когда Бет Дэнси, оставшаяся на месте Генри Голтспера, услышала, как отодвигается засов, она подумала, что это проверка или смена караула и, испугавшись, что ее обнаружат, схватила фонарь и поставила его в угол за ящик.
Кладовая погрузилась во мрак, и Бетси, надеясь, что ее, может быть, не узнают и примут в темноте за Голтспера, снова уселась на скамью.
Так оно и случилось. Марион робко приблизилась к скамье и дрожащим голосом произнесла имя Голтспера.
Голос, ответивший ей, сразу вывел ее из заблуждения. Это был не Голтспер, ошибиться было невозможно: ей ответила из темноты женщина.
Прежде чем Марион успела прийти в себя от изумления, фигура, сидевшая на скамье, поднялась и, сделав несколько шагов, остановилась у стены, на которую падал свет от стоявшего вблизи фонаря.
Марион Уэд узнала это лицо, оно не раз преследовало ее во сне: перед ней стояла Бет Дэнси!
Глухой стон вырвался из груди Марион. Она поняла все!
Так, значит, это и есть та девушка, которую будто бы послали с поручением к узнику! Кто же ее мог послать? Никто. Она пришла сама, а он скрылся. Она пришла спасти его и осталась на его месте.
Эти мысли с лихорадочной быстротой проносились в голове Марион, в то время как она молча смотрела на стоявшую перед ней Бетси.
И Бетси тоже смотрела на нее, не говоря ни слова; она догадалась, что привело сюда эту леди, закутанную в бархатный плащ. Если черные волосы и темные сверкающие глаза дочери лесника преследовали во сне Марион Уэд, то и Бет Дэнси нередко лишала покоя златокудрая леди с сияющими голубыми очами.
Соперницы стояли друг против друга: Марион – подавленная, смущенная, Бет – довольная, торжествующая.
Несколько секунд длилось это гнетущее молчание. Наконец Марион повернулась, чтобы уйти, но Бет окликнула ее:
– Вы звали Генри Голтспера, мисс Марион? Его здесь нет.
– Я это и без вас вижу, – холодно ответила гордая Марион, задетая вызывающим тоном дочери лесника.
– Но ведь вы думали, что он здесь, не правда ли?
Марион не сочла нужным ответить.
– Ясно, а то зачем бы вам приходить сюда! Вы хотели освободить его, да только вы опоздали, мисс Марион! У мистера Голтспера есть друзья, которые заботятся
– Это вы его друг?
Этот вопрос вырвался у Марион потому, что она вспомнила, что ей говорил Уайтерс о какой-то девушке, которую послала знатная леди.
Быть может, Бет и есть эта посланница и у Марион есть какая-нибудь тайная соперница одного с нею круга?
Эта мысль несколько утешила Марион, воскресив в ней надежду, но ответ Бетси мгновенно уничтожил их:
– Странный вопрос, мисс Марион! А кого же вы видите здесь, как не меня? Да, я не побоялась рискнуть жизнью, чтобы спасти его! Вы думаете, я пошла бы на это ради кого-нибудь другого! Нет! Будь это хоть сама королева – а она, я слышала, тоже любит его, как вы и я!
– Не такой уж это большой риск, – возразила Марион, возмущенная дерзким тоном своей соперницы. – Вы-то, во всяком случае, не многим рискуете!
– Вот как! Ну, а вы, если бы вовремя явились и спасли его, а? Вы ничем не рискуете?
Марион повернулась и пошла к двери, не желая продолжать этот разговор, от которого у нее разрывалось сердце.
– Постойте! – воскликнула ее мучительница, словно наслаждаясь страданием своей жертвы. – Вы, кажется, огорчены, что лишились случая доказать мистеру Голтсперу свою дружбу? Вы хотите что-нибудь сделать для него? Так вот, оставайтесь здесь на моем месте и выпустите меня. А я обещаю вам рассказать об этом мастеру Голтсперу, как только его увижу. Поверьте, это будет услуга ему! Ну как, согласны?
– Дерзкая девчонка! Отстаньте от меня с вашими дурацкими предложениями! Я больше не желаю разговаривать с вами!
И Марион, дрожа от негодования и обиды, громко постучала в дверь, забыв о всякой осторожности и о предупреждениях часового.
Уайтерс уже давно сторожил у двери и мигом отодвинул засов.
Леди молча переступила порог и быстро пошла к воротам.
Когда Марион вышла из калитки, ее чуть не сбило с ног ветром. Дождь лил как из ведра, но она шла, не разбирая дороги, не замечая ни ветра, ни дождя.
В груди Марион тоже бушевала буря, и мрак, царивший в ее душе, не уступал мраку, окутавшему небо и землю.
Генри Голтспер более не существовал для нее. Ее даже не радовало его освобождение, хотя всего каких-нибудь полчаса назад она готова была на все, чтобы освободить его.
После того как она так долго мечтала о нем, после того как она, поборов свою стыдливость, сама открылась ему в любви, узнать, что ее покинули... нет, хуже! – просто пренебрегли ею ради вот этой грубой простолюдинки! О, как это было унизительно! Какой мучительной горечью была отравлена ее душа! С каким жгучим стыдом вспомнила она о своем ослеплении! И как она могла не видеть этого раньше, когда все это было так явно, у нее на глазах! Конечно, эта связь между ними существует уже давно. Только любовь могла побудить дочь лесника отважиться на такой шаг. И как она должна быть уверена в его любви, чтобы пойти на такое самопожертвование! Какая женщина решится на это ради человека, который ее не любит?