Собрание сочинений, том 5. Белая перчатка. В дебрях Борнео. В поисках белого бизона.
Шрифт:
– Я тоже всего только час назад узнала об этом, – продолжала Дороти, довольная произведенной ею сенсацией. – Мне рассказал об этом кузен Уайленд. Он только сегодня приехал, а до сих пор был при дворе. Мистер Голтспер, оказывается, пользуется широкой известностью, но только не под тем именем, под которым он пожелал предстать перед нами, простыми деревенскими жителями Бэкингемшира.
– Совершенно верно, – сказал юноша в придворном костюме, стоявший позади Дороти. – Джентльмен, о котором говорит моя кузина, женат. Я думал, это все знают.
– Но откуда же нам
– Это правда, – ответил сэр Мармадьюк. – Я недавно познакомился с джентльменом, о котором вы говорите. И я понятия не имел, что он женат. Но какое это имеет отношение...
– Ах, господа, – вмешался молодой придворный, – вы, наверно, не знаете настоящего имени кавалера, который называет себя Голтспером! Он был довольно видной персоной при дворе. Только это было еще до меня, но мне многие рассказывали о нем. А потом произошел, кажется, какой-то скандал...
– Ну, ну, Уайленд! – перебила его хорошенькая кузина. – Никаких скандалов здесь! Что бы там ни было, держите это при себе!
– Имя!.. Его имя! – хором закричало несколько голосов, и большинство присутствующих, оживившись при слове «скандал», с явным нетерпением повернулись к придворному, надеясь услышать пикантное разоблачение.
Придворный назвал имя, хорошо известное в этом обществе и лет десять тому назад часто упоминавшееся рядом с именем английской королевы.
Это сообщение произвело совсем неожиданное впечатление. Человек, о котором до сих пор говорили в таком уничтожающем тоне, оказывается, был фаворитом, что, по мнению большинства собравшихся здесь дворян, должно внушать не презрение, а зависть.
Паж королевы, ее любимец, чье загадочное исчезновение вызвало скандал при дворе, – все это внушало интерес к Черному Всаднику. Ах, если бы они только знали, что этот никому не известный Генри Голтспер – тот самый Генри, которому когда-то расточала улыбки королева! Сколько друзей нашлось бы у него в этом обществе! Теперь уже никто не решался назвать его авантюристом.
Даже сердце заносчивой Дороти внезапно смягчилось, когда она услышала имя, произнесенное кузеном Уайлендом.
Гости сэра Фредерика не говорили о скандале при дворе, по крайней мере открыто. Может быть, кое-кто и шептался об этом, но скандал был слишком стар, чтобы представлять интерес даже для самых заядлых сплетников.
Разговор постепенно перешел на другие темы, но небольшая кучка, окружавшая молодого Уайленда, продолжала расспрашивать его, жадно интересуясь разными подробностями матримониальных дел заговорщика.
Но молодой придворный знал немного и мог рассказать слушателям не больше того, что они уже знали и раньше: Генри тайно вступил в брак с одной из придворных дам королевы Генриетты, и тотчас же за бракосочетанием последовало событие, в котором принимала участие сама королева, – дело кончилось разлучением супругов, причем Генри потерял большую
Надо отдать справедливость юному Уайленду: он не позволял себе никаких враждебных выпадов по адресу человека, о котором рассказывал. Он ничего не знал о том, чем была вызвана эта супружеская ссора и кто, собственно, был виноват. Ему было неизвестно, что причиной внезапного разрыва между Генри и его невестой-женой была ревность королевы и что это она своими преследованиями обратила его в бегство.
Наконец, тема эта утратила всякий интерес, и у молодежи пошли свои разговоры и шутки.
Одна только Марион Уэд не принимала участия в общем разговоре. Она не могла оправиться от этого неожиданного удара.
Чувствуя себя не в силах притворяться веселой, она незаметно отделилась от компании и скрылась в чаще деревьев. Ей казалось, что сердце у нее не выдержит и разорвется. Ноги у нее подкашивались, и она бессильно прислонилась к стволу высокого бука.
Так вот, значит, какое препятствие могло разлучить их! Могло! О, какая ложь!
Марион с горечью вспоминала теперь каждое слово Голтспера в ту ночь, когда они виделись последний раз.
«Он лгал мне – он скрыл, что у него есть жена! А я поклялась принадлежать ему навеки. О Боже, дай мне силы отступиться от моей клятвы! Я не должна, не смею думать о нем. Нас разделяет пропасть! Но что я могу сделать со своим сердцем? Увы, я люблю его, несмотря на этот чудовищный обман! Но, может быть, я несправедлива к нему? Разве я не сама первая сказала ему о своей любви? Я помню, в эту последнюю ночь он несколько раз порывался сказать мне что-то. О, я могла бы простить ему, если бы он рассказал мне все без утайки! А теперь – нет! Я не могу, не смею! Но сердце мое все равно не изменится, хотя жизнь для меня кончена!»
Марион стояла, прислонясь к дереву, глядя перед собой угасшим взором, и даже не повернула голову, услышав звук приближающихся шагов. Горе сделало ее бесчувственной ко всему.
– Марион! Где ты? – раздался голос Лоры. – Я везде ищу тебя!
– Здесь, Лора, – тихо отозвалась Марион, делая над собой усилие, чтобы казаться спокойной.
– Ax, милая кузина, я сейчас расскажу тебе такую историю! – весело тараторила Лора, пробираясь сквозь чащу кустарников; наконец, вынырнув из-за ветвей, она остановилась перед Марион с пылающими щеками и вздымающейся грудью. – Ну, как ты думаешь, душечка, что это такое? Попробуй угадай!
– Ты знаешь, я плохой отгадчик, Лора. Надеюсь, ты не потеряла своего любимого сокола?
– Нет, слава Богу, этого не случилось! Но кое-что я потеряла.
– Что же это такое?
– Поклонника!
– Ах! – вырвалось у Марион, но она тотчас же овладела собой и спросила спокойным тоном: – Уж не ухаживал ли Уолтер за Дороти Дэйрелл?
– Нет. Ну ее, эту Дороти!
– Или, может быть, за кем-нибудь, к кому у тебя больше оснований ревновать? За Уинифрид Уайленд?