Собрание сочинений в 10 томах. Том 5
Шрифт:
— Приветствую тебя, царственная сестра! — сказал Менепта. — Что ты делаешь с этим? — он указал кончиком хлыста на деревяшки. — Это не женская игра, и эти деревяшки вовсе не сердца мужей, которыми можно играть по своему желанию. Эта игра не требует большого остроумия. Займись своим вышиванием, и это будет лучше.
— Привет тебе, царственный брат, — ответила Мериамон, — мне смешно слышать, что эта игра не требует остроумия. Твоя охота не удалась, займись же игрой, которую боги помогли тебе преодолеть!
— Это пустяки, — отвечал Менепта, бросаясь
— Я принимаю вызов! — вскричала Мериамон. — Но мы будем играть три раза! Моей ставкой будет священная змейка на моем челе против твоего царственного урея. Кто выиграет, пусть носит то и другое!
— Нет, госпожа, — осмелился я сказать, — это слишком высокая ставка!
— Высока ставка или низка, а я согласен, — ответил Менепта. — Моя сестра слишком долго смеялась надо мной. Она увидит теперь, что вся ее женская хитрость не поможет ей превзойти меня в игре, что сын моего царственного отца, будущий фараон, — выше всякой женщины. Я принимаю твой вызов, Мериамон!
— Хорошо, князь, — вскричала она, — после солнечного заката ты найдешь меня в моей первой комнате. Возьми с собой писца, чтоб отмечать игру. Реи будет судьей. Но не пей вина сегодня вечером! Иначе я выиграю твою ставку!
Менепта ушел, а Мериамон громко засмеялась. Но я предвидел беду. Ставки были слишком высоки, игра слишком неожиданна. Мериамон не хотела слушать меня, она всегда своенравна.
Солнце зашло, и два часа спустя Менепта пришел в сопровождении писца, найдя Мериамон уже готовой к игре. Перед ней на столе лежала квадратная доска. Он молча сел и спросил, кто начнет игру.
— Погоди, — возразила Мериамон, — надо приготовить ставки!
Сняв с головы царственную змейку, она распустила свои дивные волосы и передала мне свою ставку.
— Если я проиграю, — заметила она, — то никогда не буду носить царственный урей!
— Пока я жив, ты не будешь его носить! — отвечал Менепта, снимая свой урей и подавая мне.
Между обоими уреями была значительная разница. На короне Мериамон была одна змея, а Менепты — двойная.
— Да, Менепта, — произнесла Мериамон, — быть может, Осирис, бог смерти, ожидает тебя, он ведь любит великих людей. Начинай игру!
При этих зловещих словах Менепта нахмурился, но с готовностью начал игру. Мериамон играла спокойно и небрежно. Менепта выиграл первую игру и с криком: «Фараон» умер!» — сбросил пешки с доски.
— Каково я играю! — сказал он насмешливо. — Совсем по-женски: вы умеете нападать, но не защищаться.
— Не хвались, Менепта! — перебила Мериамон. — У нас две игры впереди. Я начинаю!
Вторую игру выиграла Мериамон
Очередь была за Менептой начинать третью игру.
— Клянусь священными богами, — вскричал он, — я принесу им богатые дары в знак победы над тобой!
— Клянусь священной богиней мести, — ответила Мериамон, — которой я молюсь ежедневно, я выиграю!
— Тебе бы надо клясться головой кошки, — произнес он насмешливо.
— Да, это верно, в особенности если кошка одолжит мне свои когти. Играй же, князь Менепта!
В конце игры после долгой борьбы, когда Мериамон потеряла большую часть своих пешек, лицо ее вдруг озарилось радостью. Казалось, она что-то решила в своем уме.
Пока Менепта велел принести вина и пил его, она полулежала в своем резном кресле, не сводя глаз с доски, потом сделала такой удачный ход, так тонко выполнила намеченный ею план игры, что Менепта стал в тупик и проиграл. Напрасно призывал он богов и клялся соорудить небывалый по роскоши храм.
— Боги не слышат тебя! — смеялась Мериамон.
Тогда он начал проклинать все и всех и пил вино.
— Глупцы ищут мудрости в вине, но только мудрецы находят ее! — продолжала она. — Смотри, царственный брат, «Фараон» умер», я выиграла и победила в твоей любимой игре. Реи, слуга мой, дай мне этот урей, не мой, нет, а двойной, тот, который он проиграл мне. Я надену его, он мой теперь, Менепта! Я победила тебя!
Мериамон встала, выпрямилась во весь рост и стояла так, освещенная светом ламп, с царственным уреем на челе, смеясь над Менептой и протягивая ему свою маленькую руку для поцелуя. Она была так прекрасна, что Менепта перестал клясть богов и судьбу свою и удивленно смотрел на нее.
— Клянусь Пта, ты очень хороша! — вскричал он. — Я прощаю отцу его мысль сделать тебя моей супругой и царицей!
— А я никогда не прощу ему этого! — возразила Мериамон.
Но Менепта выпил слишком много вина.
— Ты будешь моей царицей, — произнес он, — и поэтому я поцелую тебя! По праву сильнейшего я это сделаю! — И прежде чем Мериамон успела отскочить, он обнял ее и поцеловал прямо в губы.
Мериамон побледнела, как мертвец. Сбоку у нее висел кинжал. Она быстро схватила его и ударила им Менепту. Если бы тот не успел отступить, то, наверное, был бы убит. Вместе с этим она крикнула: «Вот тебе, князь, твой поцелуй!»
Ей удалось только проколоть его руку, и я схватил ее и удержал от вторичного удара.
— Змея! — произнес Менепта, побледнев от страха и ярости. — Я еще поцелую тебя, все равно, хочешь ли ты этого или нет! А за рану ты мне дорого заплатишь!
Она тихо рассмеялась: ее гнев прошел. Я побежал за врачом, чтоб перевязать руку Менепты.
— Царственная госпожа, что ты наделала? — сказал я Мериамон, когда вернулся к ней. — Ты знаешь, что твой божественный отец предназначил обвенчать тебя с Менептой, которого ты ранила!