Собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Красный бамбук — черный океан. Рассказы о Востоке
Шрифт:
— Постойте, постойте. — Жаламбе схватился за лоб. — Кажется, я начинаю кое-что понимать. — Он отрицательно покачал головой. — Вы попали в самую точку, но тем не менее вы ошибаетесь, сударь. Фюмроль тут ни при чем. Французский маркиз и немытые туземные коммунисты! Смешно. Тут дело другого рода. Этот самый Дык разыскивался нами в связи с саботажем на электростанции. Понимаете? Еще прежний губернатор обратил внимание на перебои в подаче энергии, которые совпадали по времени с разного рода мероприятиями властей. Вот такая штука. Фюмроль только жертва подобных забав. Простое сопоставление фактов позволяет легко вычислить искомое
— Надо брать, пока не ушел.
— Фюмроль в этот час может оказаться дома, — озабоченно вздохнул Жаламбе.
— Вы что же, боитесь его? — презрительно скривил губы Уэда.
— Не в том дело. Незачем показывать ему нашу кухню. Пропал повар — и все.
— Вероятно, вы правы, — вынужденно согласился Уэда. — Можете найти способ выманить его из норы?
— Раньше это не составило бы никакого труда, — Жаламбе принялся сосредоточенно обкусывать ногти. — Но теперь, когда отношения слегка осложнились… Вот если бы натравить на него губернатора! Предлог нужен. — Он нетерпеливо закружился на месте. — Железный предлог. Послушайте, Уэда, — спросил он с фамильярной деловитостью, — каковы будут условия мира с Таиландом?
— Зачем вам? — Полные губы Уэды сжались в ниточку.
— Мне на такие секреты, извините, плевать, а предлог нужен солидный. Что мне сказать Деку? Какие новости не терпят отлагательства?
— Япония поддержит притязания Таиланда? Это не секрет. Мир будет подписан в Токио? Новость, не заслуживающая особого интереса, — Уэда принялся размышлять вслух. — Скажите, что тайская армия начала новое наступление.
— Источник информации? — мгновенно отреагировал Жаламбе.
— Сошлитесь на меня. Утром я принесу его превосходительству извинения за ошибку.
— Тогда я бегу! Пока выберешься из этой чертовой дыры, сколько времени потеряешь…
— Погодите, — задержал его Уэда. — Выйдем вместе. У меня поблизости спрятан автомобиль.
— Отлично! Подбросите меня до моей лавки.
— Нет. Сначала вы пошлете людей к господину Фюмролю и позвоните генерал-губернатору. Как только майор уедет, пусть без промедления входят в дом. Если мы с вами чуточку и опоздаем, то не беда. Главное, чтоб птичка не упорхнула.
— Как, вы тоже желаете?..
— Не хочу, чтобы вы наделали глупостей с самого начала. Новый шанс едва ли скоро представится.
Мадам Деку ожидала Фюмроля на верхней ступеньке лестницы. На ней было смело открытое платье из лазоревого шифона и обворожительная эгретка, отделанная перьями белой цапли.
— Как это мило с вашей стороны, — она протянула руку для поцелуя. — Я очень рада, что Жан наконец вытащил вас.
— Чудесная вещь! — похвалил эгретку Фюмроль. — Местная?
— Ах, эта… — с деланным безразличием она прикоснулась к перьям. — Жан купил ее на Борнео, когда гостил у губернатора Саравака… Не выпить ли нам по чашечке кофе?
Они проследовали в столовую, где все осталось в том же виде, что и при прежнем хозяине. Даже выражение значимой сосредоточенности, промелькнувшее на лице Деку, когда он включал приемник, напомнило Фюмролю Катру.
— Вещи переживают людей, — усмехнулся Фюмроль, но тут же спохватился и, обращаясь к хозяйке, галантно заметил: — Поэтому мне так нравятся эти
Генерал-губернатор сдержанно улыбнулся, а ее превосходительство погрозила Фюмролю пальчиком:
— Что за мрачные мысли, маркиз?
— К сожалению, у нас нет оснований для веселья, — заметил Деку, — но об этом после.
И хотя радио ревело во всю мощь и вокруг стола сновали только вышколенные лакеи-французы, он не начинал делового разговора. Кофе пили в полном молчании, если не считать неизбежных вопросов: «Cafe au lait?», «Cafe-creme?», «Citron?». [19]
19
«Кофе с молоком?», «Кофе со сливками?», «Лимон?» (фр.).
Томясь от скуки, Фюмроль выстраивал кусочки сахара в столбик и выжидал, когда его размоет ограниченный золотым ободком чашки кофейный океан. Он пытался представить себе, как исчезали в темном водовороте мраморные капители Атлантиды. Если чайная церемония уподобляла пузырьки тающей пены бренному существованию человека, то что мешало предаваться размышлениям «дзэн» за кофе? Вольнодумец маркиз не находил особой разницы.
Наконец пытка кончилась, и мужчины могли уединиться в кабинете.
— Плохие новости, — отрывисто молвил Деку. — Тайская армия перешла в наступление. Пибул Сонграм требует компенсации за потопленные суда. Вот уж никогда бы не подумал, что буддисты так агрессивны.
— Япония наверняка вновь предложит свое посредничество. Насколько я знаю, они хотят, чтобы соглашение было подписано в Токио.
— Но пока суд да дело, таи слопают еще кусок.
— Откуда сведения?
— Из японских источников.
— Возможно, это провокация. Попробуйте срочно связаться с Луанг Пробангом. У меня создалось впечатление, что тайские министры более чем удовлетворены достигнутым.
— А если нет?
— Тогда отдайте приказ флоту атаковать.
— Вы с ума сошли! Японцы сразу же вцепятся нам в горло.
— Если бы вы не поспешили умиротворить Бакшон и Кохинкину, ваше превосходительство, у нас были бы козыри для контригры. Теперь они в сносе.
— Политика — не карточная игра, майор, — наставительно заметил Деку. — У нас не было другого выхода. Красные в Бакшоне убивали наших администраторов, нападали на военные лагеря, грабили обозы, жгли долговые расписки. Это был форменный разбой.
— Разгул черни всегда отвратителен, — кивнул Фюмроль. — И навести порядок, безусловно, следовало. Возможно, предпринятые меры и оказались излишне крутыми, но в таком деле всегда неизбежны издержки. Тут у меня с вами нет разногласий. Я о другом, мой адмирал. Почему мы допустили, чтобы вьетнамцы восстали главным образом против нас? Лучше бы они со всей силой обрушились на японцев. Нам следовало бы вести себя тоньше. Отчего бы не пообещать коммунистам кое-какие уступки? Пусть они увидят разницу между нами и японским гестапо. Если нам, конечно, удастся доказать, что такое различие есть, они пойдут на союз. Пусть вынужденный, пусть временный, но союз, который позволит нам противостоять самурайскому шантажу. Вы же видели, как повели себя японцы, когда сделалось жарко. Пусть они, а не мы боятся восстания.