Собрание сочинений в 12 т. Т. 11
Шрифт:
И действительно, на следующий день, когда рано утром отец и дочь встретились, Дмитрий Николев сразу же сказал:
– Вот я и вернулся, дорогая детка… Я запоздал больше, чем думал… О! только на одни сутки…
– У тебя усталый вид, отец, - заметила Илька.
– Я немного устал, но за утро я отдохну, а после обеда пойду давать уроки.
– Быть может, подождать до завтра, отец?… Твои ученики предупреждены…
– Нет, Илька, нет… Не могу я их дольше заставлять ждать. В мое отсутствие никто не приходил?…
– Никто,
– Да… - с некоторым колебанием ответил Николев, - я никому не говорил об этом… О! такая короткая поездка… думаю, никто меня даже не узнал в дороге…
Учитель ничего не добавил, а его дочь, как всегда сдержанная, лишь спросила, не из Дерпта ли он вернулся?
– Из Дерпта?… - несколько удивился Николев.
– Почему такой вопрос?…
– Потому что я не нахожу объяснения телеграмме, которую получила вчера вечером…
– Телеграмма?
– с живостью воскликнул Николев.
– От кого?…
– От брата, он уведомляет меня, что приедет сегодня.
– Иван приезжает?… Действительно странно. Зачем бы это?… Что ж, мой сын может быть всегда уверен в том, что дома ему будут рады.
И все же, чувствуя по поведению дочери, что она как бы ожидает от него разъяснения причин его поездки, он добавил:
– Важные дела… заставили меня уехать так внезапно…
– Если ты доволен поездкой, отец…
– Доволен… да… детка, - ответил он, бросая украдкой взгляд на дочь, - и надеюсь, что это не вызовет неприятных последствий.
Затем, как будто решив больше к этому не возвращаться, он переменил тему разговора.
После первого утреннего чая Дмитрий Николев поднялся к себе в кабинет, привел в порядок разные бумаги и снова засел за работу.
В доме воцарилась обычная тишина, и Илька была далека от мысли, что скоро над ними грянет гром.
Пробило четверть первого, когда в дом Дмитрия Николева явился полицейский. Он принес письмо и, вручив его служанке, наказал немедленно передать барину. Он даже не спросил, дома ли сейчас учитель. Хотя ничего и не было заметно, но дом уже с вечера находился под наблюдением.
Дмитрию Николеву вручили послание, и он тотчас же прочел его. Содержание письма было краткое:
«Следователь Керсдорф просит учителя Дмитрия Николева незамедлительно явиться к нему в кабинет, где он будет его ожидать. Дело срочное».
При чтении письма Дмитрий Николев не мог удержаться от жеста, который выражал больше чем удивление. Он побледнел, и на лице его отразилось живейшее беспокойство.
Затем, должно быть решив, что лучше сразу выполнить требование, выраженное следователем Керсдорфом в столь настойчивой форме, он набросил плащ и спустился в столовую к дочери.
– Илька, - сказал он, - я только что получил записку от следователя Керсдорфа, который просит меня зайти к нему в кабинет…
– Следователь Керсдорф?… - воскликнула молодая девушка.
– Что ему нужно
– Не знаю… -ответил Николев, отворачиваясь.
– Не идет ли речь о каком-нибудь деле, в которое замешан Иван и которое заставило его покинуть Дерпт?…
– Не знаю, Илька… Да… возможно… Так или иначе, мы вскоре узнаем, в чем дело.
Учитель вышел, но Илька все же успела заметить, что он был сильно взволнован. Он шел неуверенным шагом в сопровождении полицейского, как бы машинально, и не замечал, что является предметом всеобщего любопытства. Некоторые прохожие даже шли за ним следом или провожали его недружелюбными взглядами.
Они пришли в судейскую палату, и учителя ввели в кабинет, где его уже поджидали следователь Керсдорф, майор Вердер и секретарь суда. Поздоровавшись со всеми, Дмитрий Николев стал ждать, чтобы с ним затворили.
– Господин Николев, - обратился к нему следователь Керсдорф, - я пригласил вас, чтобы получить некоторые сведения об одном порученном мне деле.
– О каком деле идет речь?
– спросил Дмитрий Николев.
– Садитесь, пожалуйста, и выслушайте, что я вам скажу.
Учитель сел на стул против письменного стола, за которым сидел в кресле следователь, майор остался стоять у окна. Беседа тотчас же превратилась в допрос.
– Господин Николев, - сказал следователь, - не удивляйтесь, если вопросы, которые я вам поставлю, будут касаться вас лично, затрагивать вашу личную жизнь… В интересах дела, как и в ваших личных, вы должны отвечать без обиняков.
Господин Николев не столько слушал следователя, сколько внимательно следил за выражением его лица. Он сидел скрестив руки и продолжал молчать, лишь изредка кивая головой.
Перед г-ном Керсдорфом лежали протоколы расследования. Он разложил их на столе и спокойным строгим голосом продолжал:
– Господин Николев, вы несколько дней отсутствовали?…
– Да, это так, господин следователь.
– Когда уехали вы из Риги?…
– Тринадцатого рано утром.
– А вернулись?
– Нынче ночью в первом часу.
– Вас никто не сопровождал?…
– Никто.
– И вы вернулись один?…
– Один.
– Вы выехали с ревельской почтовой каретой?…
– Да… - после некоторого колебания ответил Николев.
– А возвратились?…
– Я приехал на телеге.
– Где вы сели на эту телегу?…
– В пятидесяти верстах отсюда на рижском тракте.
– Итак, вы уехали тринадцатого с восходом солнца?…
– Да, господин следователь.
– Кроме вас, никого не было в почтовой карете?…
– Нет… в карете был еще один пассажир.
– Вы были с ним знакомы?
– Совершенно не знаком.
– Но вскоре вы узнали, что это Пох, артельщик банка братьев Иохаузенов?…
– Да, действительно, этот артельщик был очень болтлив и все время разговаривал с кондуктором.
– Он говорил о своих личных делах?…