Собрание сочинений в 20 т. Том 14. Тайна трёх
Шрифт:
Иона нисходит в сердце морей, как Таммуз – в сердце земли, как Гильгамеш – на дно океана, как все первое человечество – в бездну вод потопных. «Воды объяли меня до души моей, бездна заключила меня… Но Ты, Господи, изведешь душу мою из ада!» (Ион. II, 6–7).
Ложным пророком Божьего гнева оказался Иона и восскорбел: «Господи, возьми душу мою от меня, ибо лучше мне умереть, нежели жить! – И произрастил Господь Бог растение, и оно поднялось над Ионою, чтобы над головою его была тень и чтобы избавить его от скорби его. Иона весьма обрадовался растению. И сделал Бог так, что на другой день, при появлении зари, червь подточил растение, и оно засохло. Когда же взошло солнце, навел Бог знойный
До смерти скорбит Иона об увядшем растении, как Гильгамеш – о Злаке Жизни, как весь Вавилон – о Таммузе, Ростке увядающем:
Ты – росток, текучей водой не взлелеянный,Ты – цветок, чьи корни из земли исторгнуты…О Сыне Возлюбленном плач подымается…Любовью Сына побежден Иона, пророк гнева Отчего. «Мне ли не пожалеть», не возлюбить, – говорит не Отец, не Иегова, грозный Бог Синая, а Сын, Таммуз, кроткий бог Вавилона.
Бездонно-древняя клинопись: «Тому, кто сделал зло тебе, плати добром», сохранила для нас как бы слово из Нагорной проповеди не нашему человечеству. Не от этого ли тихого слова, которое созидает и уничтожает миры, онемел египетский Сфинкс, рушилась Вавилонская башня, и снизошла Атлантида в сердце морей?
Истинный Сын – Терн страдания, Роза любви – вот Злак Жизни, которого ищут и не находят они. Найдем ли мы, или так же погибнет и вторая Атлантида, как первая?
Таммуз, подобно Озирису, – воистину Бог, и человек воистину: родился, жил и умер, как человек.
Гильгамеш, отвергая любовь богини Иштар, перечисляет погубленных ею любовников: все они – люди, простые, бедные – поселяне, пастухи, звероловы. В их числе и Таммуз.
Судила Таммузу, любовнику юности,Ты из году в год плачи надгробные.Таммуз – пастух, хозяин овечьего хлева, ити 'etи`ra. И Сын Человеческий родился в хлеву, среди пастухов.
О человеческой жизни Таммуза мы почти ничего не знаем. Может быть, намек на нее – только в царских житиях, потому что все цари Вавилона – «Таммузы», как все цари Египта «Озирисы».
Вот что повествует о себе Саргон I (Saruk-^inu), царь Шумера-Аккада (около 2500 г.): «Отца моего я не знал… На берегу Евфрата, зачала меня мать моя и родила тайно, и положила в тростниковый ковчег, и осмолила горною смолою отверстие ковчега, и опустила его в реку, и не сомкнулись надо мною воды реки. И принесла меня река к водочерпию Акки (Akki). Акки водочерпий, в благости сердца своего, вынул меня из ковчега, вскормил, как родного, и сделал садовником. Когда же был я садовником, богиня Иштар преклонила ко мне сердце свое».
Этот стих Таммузова плача соединяет вавилонского бога-младенца с Саргоном и Моисеем: все трое – подкидыши. «Род же Его кто изъяснит?» – сказано и о Сыне Человеческом (Ис. LIII, 8).
Не связан ли ковчег Истинного Сына Бездны с ковчегом Ноя-Атрахазиса (оба осмолены «горною смолою», chemar), так же как вообще смерть Человека Таммуза – со смертью человечества – Потопом?
О Смерти Таммуза мы тоже
На золотом покрове мифа, скрывающем мистерию, выткан узор: юный охотник, убитый вепрем. В Адонисовых-Таммузовых таинствах полагалось на плащаницу восковое изваяние убитого юноши с кровавой раной на бедре от клыков дикого вепря (Brugsch. Die Adonisklage, 4). Вепрю, Нинибу (Ninib), посвящен и месяц Таммузовой смерти. Но вот что странно: к богоубийце Нинибу обращаются поклонники бога с молитвою:
Возвращаешь ты тело, сошедшее в ад.Таммуз и Ниниб возвращают умерших из ада, воскрешают одинаково. Это можно объяснить только тем, что эти два бога – один, так же как Сэт и Озирис.
Здесь уже сквозь миф просвечивает мистерия. В мифе жертва невольна; вольна в мистерии: «Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня; но Я Сам отдаю ее, и власть имею опять принять ее» (Иоан. X, 17–18). И об Озирисе сказано: «Он знает день, когда его не будет» (Кн. Мертв.).
Когда Таммуз умирает, богиня Иштар сходит в ад:
В страну без возврата, в страну, что ты знаешь,Богиня Иштар устремила свой помысел, —Откуда вошедший уже не выходит…В дом тьмы, где живущие света не видят,Где землю едят, насыщаются прахом;Где света не видят, во тьме обитают,Одеты, как птицы, в одежды из перьев;Где пылью покрыты замки на воротах.К воротам подземным Иштар приступила:«Открой мне, привратник, открой мне ворота!Ворот не откроешь, – замки я сломаю,Сорву я запоры, разрушу пороги,И выведу мертвых, чтоб ели и жили, —И будет их больше, чем было живых!»Царица ада, Эрешкигаль (Ereschkigal), велит привратнику впустить богиню Иштар в царство смерти, поступив с нею «по древним законам». Он проводит ее через семь ворот; в первых – снимает с головы ее великую тиару, во вторых – серьги из ушей, в третьих – ожерелье с шеи, в четвертых – эфод с персей, в пятых – кольца с ног, в шестых – пояс с чресл, в седьмых – покров стыда с ложесн.
И нагая, вступает богиня в царство смерти. Там Эрешкигаль заточает ее и поражает шестьюдесятью язвами.
Богиня Иштар – Звезда любви:
Свет небесный, огнь пламенеющий,Это ты, о богиня, над землей восходящая!И под землю, в ад нисшедшая. Божественная, человеческими язвами изъязвлена вся, от подошвы ноги до темени, – вот сидит она там на дне ада, как Иов на гноище. Взяла на себя наши немощи, понесла наши болезни, «Матерь человеков милосердная» – Ummu rimn^itu sa nis^e.
Это вавилонское Сошествие в ад пробудит в веках немолчные отклики, от падения гностической Софии Премудрости до нашего русского «хождения Богородицы по мукам».