Собрание сочинений в 3-х томах. Т. I.
Шрифт:
...В полночь в Кольцовку вернулся Лощилин. Когда заспанный Павел Трофимович впустил его в сени, механик тут же, в темноте, ударил Ширяева по лицу и с бешеной яростью втолкнул в пристройку.
— Да вы что... с цепи сорвались, — взмолился Павел Трофимович. — Перепились в городе-то, ополоумели... на людей бросаетесь!
— Убить вас мало, — тяжело дыша, процедил Лощилин. Он закрыл дверь на крючок и осветил лицо Ширяева. — Признавайтесь, куда хлеб подевали?.. Ну, тот самый, семенной?..
— Как с вами тогда обговорили, так все и сделано было, — поспешно заговорил Павел Трофимович, опасливо
— Врете! — перебил его Лощилин. — Вам с Гореловым что было сказано: остатки хлеба уничтожить! Хоть в огонь бросьте, хоть в омут! Чтобы никаких следов не осталось. А вы вместо этого припрятали пшеницу у своего свата в Торбееве. Поживиться захотели, спекульнуть.
— И в мыслях такого не было, — обиделся Ширяев.
— Довольно изворачиваться! — прикрикнул Лощилин и рассказал о встрече на базаре с Гореловым, о мешках с пшеницей, о подозрениях Нюшки Ветлугиной, об ее исчезновении со слета. — Ну, что теперь скажете?
— Винюсь, Николай Сергеевич! Бес попутал... — тихо признался он. — Жалко было добро-то губить... вот мы и надумали...
— Дурни безмозглые! Сквалыги! — выругался Лощилин. — Погнались за рублем, а погорите на тысячи... Может, Ветлугина уже в милицию заявила. Может, с Горелова сейчас показания снимают...
— Что ж теперь, Николай Сергеевич? — испуганно спросил Ширяев. — Неужто на след нападут?
— Пробрало наконец-то! Лазаря запели... — насмешливо бросил Лощилин и заходил по комнате. Потом остановился против Ширяева. — Слушайте меня внимательно. Сейчас все зависит от поведения Горелова. Я его еще вчера заставил убраться с базара и уехать в Торбеево. И при этом наказал, чтобы он в Кольцовку носа не показывал. Но Горелов — человек ненадежный, может и подвести. Так что придется вам, Ширяев, заняться им. Отправляйтесь в Торбеево и еще раз предупредите Горелова, чтобы он жил где угодно, только не дома. И чтобы от милиции держался подальше. Словом, пусть вроде как пропадет без вести. Ну, а если заартачится, — закончил Лощилин, — сами понимаете, как говорить надо.
— Понимаю, — выдохнул Ширяев и спросил, когда ему отправляться к Горелову.
— И он еще спрашивает! — взорвался Лощилин. — Сейчас же, немедленно!
Ссутулившись, Павел Трофимович вышел из пристройки.
Всю эту ночь в доме Ветлугиных поджидали Горелова. Но Тихон не пришел домой ни утром, ни в полдень, ни к вечеру. Не появился он ни на второй день, ни на третий...
— Ну, дочка, пришла лиха беда, — решила Аграфена. — Случилось что-то с Тихоном... Теперь нашу беду от людей не скроешь... объявлять надо.
Мать с дочерью отправились в район. Перед тем как пойти в милицию и заявить, что Тихон Горелов пропал без вести, Нюша повела мать в райком партии, к Матвею Петровичу.
Она показала ему зерна пшеницы и сообщила о встрече с отчимом на базаре.
— Теперь нашим законникам, кажется, есть за что зацепиться — подумав, сказал Матвей Петрович и тут же позвонил по телефону районному прокурору.
«ВЫДВИЖЕНКА»
С
В МТС наступила передышка. Одни трактористы уходили в отпуск, другие, недовольные порядками в МТС, получали расчет и разъезжались по домам, третьи готовились к ремонту машин.
Нюша каждый день приходила на усадьбу МТС. Тракторы стояли под открытым небом, примолкшие, холодные, побелевшие от снега. Она отыскала свой трактор — она бы узнала его теперь в любое время дня и ночи среди сотни машин, — сметала с него снег, заглядывала под капот и с болью обнаруживала на моторе рыжеватую сыпь ржавчины.
Вооружившись тряпкой и нацедив в консервную банку керосина, она принималась драить мотор, как, бывало, перед выездом на пахоту.
— Похвально и умилительно! — посмеивался Лощилин. — Ударница, отказавшаяся от премии, холит и нежит своего стального коня. А может, все-таки выдать премиальные туфельки, товарищ Ветлугина?
— Я уже сказала... — нахмурилась Нюша. — Никакая я не ударница. И вы не смейтесь!.. — И она спросила, до каких же пор ее трактор будет стоять без дела, а она — обивать пороги МТС.
Лощилин ответил, что сейчас зимний сезон и машины, по инструкции, положено ставить в капитальный ремонт. Подойдет очередь, ее трактор загонят в мастерскую, и Ветлугина сможет помогать слесарям-ремонтникам.
— Пока суд да дело, вы меня с трактором на работу пошлите, — попросила Нюша. — В колхозе бревна надо возить из рощи... потом сено с лугов. Я бы могла.
Лощилин замахал руками — тракторы даны МТС для обработки земли, а не затем, чтобы перевозить всякие грузы.
В деревне Нюше с Митей удалось расшевелить большую группу девчат и записать их на тракторные курсы. Но открытие курсов почему-то затягивалось. Тогда Нюша с Митей, чтобы не терять дорогого времени, решили заниматься с «курсантками» сами. «Нюшкины курсы» собирались в избе-читальне по вечерам, три раза в неделю, и девчата усердно изучали тракторное дело.
Однажды, придя в МТС, Нюша встретила около конторы Семку Уклейкина, и тот поздравил ее с повышением по службе.
— С каким это повышением? — удивилась Нюша.
— Читай вот... самим Репинским подписано. — Уклейкин кивнул на доску объявлений.
Ничего не понимая, Нюша бросилась к оклеенному бумажками фанерному щиту.
Свеженький, только что напечатанный на машинке приказ гласил, что премированная трактористка-ударница Ветлугина А. Е. в порядке выдвижения назначается кладовщиком на склад горючих и смазочных материалов.
Сначала Нюше показалось, что у нее запорошило снегом глаза. Она еще раз перечитала приказ. Потом ей пришло в голову, что, наверное, машинистка перепутала фамилии. Но нет, «Ветлугина А. Е.» было напечатано твердыми и крупными буквами и даже подчеркнуто.
— Ну как, убедилась? — опросил Уклейкин.
Нюша представила себе склад горючего на окраине села, изгородь из колючей проволоки, пузатые цистерны, железные бочки, дощатую будку кладовщика.
— А как же трактор? — растерянно спросила Нюша, все еще не понимая до конца смысла приказа.