Собрание сочинений в 4-х томах. Том 4

Флобер Гюстав

Вылезшие из нор кролики пощипывали травку.

Раздался выстрел, потом ещё и ещё; кролики подпрыгивали, разбегались. Виктор кидался на них, стараясь поймать; он был весь потный, запыхался.

– На кого ты похож!
– воскликнул барон.

Куртка у мальчишки была изорвана, выпачкана кровью. Бувар не мог видеть крови. Кровопролития он не допускал.

Жефруа возразил:

– Иной раз этого требуют обстоятельства. Если виновный не жертвует своею кровью,

нужна кровь другого, - этой истине учит нас искупление.

По мнению Бувара, искупление ни к чему не привело, поскольку почти все люди осуждены на муки, несмотря на жертву, принесённую Христом.

– Но жертву Христос продолжает приносить ежедневно в виде евхаристии.

– Чудо совершается словами священника, как бы ни был он недостоин, - возразил Пекюше.

– В этом и заключается тайна.

Тем временем Виктор не сводил глаз с ружья и даже пытался потрогать его.

– Руки прочь!

Де Маюро свернул на тропинку, уходившую в лес.

Бувар и Пекюше шли вслед за ним рядом со священником, который сказал Бувару:

– Осторожнее, не забывайте Debetur pueris⁷.

Бувар стал уверять, что преклоняется перед создателем, но возмущён тем, что его превратили в человека. Боятся его мести, стараются прославить его, он наделён всеми добродетелями, дланью, оком, ему приписывают определённый образ действий, пребывание в определённом месте. Отче наш, сущий на небесах! Что всё это значит?

Пекюше добавил:

– Вселенная расширилась, теперь земля уже не считается её центром. Земля вертится среди сонма подобных ей небесных тел. Многие превосходят её размерами, и это умаление нашей планеты даёт нам о боге более возвышенное представление. Следовательно, религия должна преобразоваться. Рай с его блаженными праведниками, вечно созерцающими, вечно поющими и взирающими с высоты на муки осуждённых, представляется чем-то ребяческим. Подумать только, что в основе христианства лежит яблоко!

Кюре рассердился.

– Уж отвергайте само Откровение, - это будет проще.

– Как же, по-вашему, бог мог говорить?
– спросил Бувар.

– А вы докажите, что он не говорил, - возражал Жефруа.

– Я спрашиваю: кем это доказано?

– Церковью.

– Ну и доказательство, нечего сказать!

Спор этот наскучил де Маюро, и он на ходу сказал:

– Слушайте кюре - он знает больше вашего.

Бувар и Пекюше знаками сговорились пойти другой дорогой и, дойдя до Круа-Верт, распрощались со спутниками:

– Будьте здоровы!

– Честь имею кланяться, - сказал барон.

Всё это, вероятно, будет доложено

де Фавержу, и, возможно, последует разрыв. Что поделаешь! Они чувствовали, что аристократы презирают их. Их никогда не приглашают к обеду, они устали от г-жи де Ноар с её нескончаемыми нравоучениями.

Надо было, однако, возвратить сочинения де Местра, и недели через две они отправились в замок, хотя и предполагали, что их не примут.

Их приняли.

В будуаре собралась вся семья, включая Гюреля и, против обыкновения, Фуро.

Наказание не исправило Виктора. Он отказывался учить катехизис, а Викторина сыпала непристойными выражениями. Короче говоря, решили отдать мальчика в исправительный приют, а девочку поместить в монастырь.

Фуро взял на себя хлопоты; он уже уходил, когда графиня окликнула его.

Поджидали аббата Жефруа, чтобы сообща установить дату венчания; заключение гражданского брака в мэрии должно было произойти гораздо ранее церковного в знак того, что первому не придают ни малейшего значения.

Фуро попытался защитить гражданский брак. Граф и Гюрель нападали на него. Что значит гражданская формальность в сравнении с таинством! Барон не считал бы себя состоящим в браке, если бы всё ограничилось церемонией перед трёхцветной лентой мэра.

– Браво!
– воскликнул Жефруа, входя.
– Ведь брак установлен самим Христом...

Пекюше прервал его:

– В каком евангелии? Во времена апостолов браку придавали так мало значения, что Тертулиан сравнивает его с простым сожительством.

– Оставьте!

– Право же! Брак вовсе не таинство. Таинство должно подтверждаться каким-нибудь знамением. Покажите мне знамение, подтверждающее брак.

Тщётно кюре утверждал, что брак символизирует соединение бога с церковью.

– Вы не понимаете христианства, а закон...

– На законе сказалось влияние христианства, иначе он допускал бы многобрачие, - сказал граф.

Кто-то вставил:

– А что в этом было бы дурного?

Это сказал Бувар, полускрытый за шторой.

– Можно иметь несколько жён, как, например, у патриархов, у мормонов, у мусульман, и тем не менее быть честным человеком!

– Нет, нет!
– вскричал священник.
– Честность заключается в том, чтобы исполнять свой долг. Наш долг - поклоняться богу. Следовательно, нехристианин не может быть честным.

– Все одинаковы, - возразил Бувар.

Граф, приняв эти слова за выпад против религии, стал восхвалять её. Она дала свободу рабам.

Бувар привёл несколько цитат в доказательство противного.