Собрание сочинений в 4-х томах. Том 4
Шрифт:
Какое чудо, что и живые существа и минералы состоят из одних и тех же веществ! Однако им почему-то показалось унизительным, что в их теле содержится фосфор, как в спичках, альбумин, как в яичных белках, а водород, как в отражательных фонарях.
После красок и жиров Бувар и Пекюше перешли к брожению.
Брожение привело их к кислотам, и они стали в тупик перед законом валентности, попытались разобраться в нём при помощи атомной теории и окончательно запутались.
По мнению Бувара, без опытов
Но приборы стоили дорого, а они и без того истратили много денег.
По всей вероятности, просветить их мог доктор Вокорбей.
Друзья явились к нему на приём.
– Слушаю вас, господа. На что жалуетесь?
Пекюше ответил, что они совершенно здоровы, и изложил цель своего визита:
– Нам хотелось бы понять прежде всего атомную теорию.
Врач сильно покраснел и осудил их намерение изучать химию.
– Я не отрицаю значения этой науки, поверьте! Но в наше время её суют куда надо и куда не надо! Химия оказывает пагубное влияние на медицину.
Вид окружающих предметов подтверждал слова доктора.
На камине валялись пластыри и бинты. Ящик с хирургическими инструментами занимал середину письменного стола, в углу стоял таз с зондами, а у стены находилась модель человека с обнажёнными мускулами.
Пекюше расхвалил модель.
– Правда, что анатомия - увлекательное занятие?
Господин Вокорбей рассказал, какое удовольствие он испытывал в студенческие годы при вскрытии трупов; Бувар спросил его, какая разница между внутренним строением мужчины и женщины.
Желая удовлетворить любопытство гостей, врач вынул из библиотеки анатомический атлас.
– Возьмите атлас с собой! Дома вы рассмотрите его на досуге!
Скелет поразил Бувара и Пекюше. Они никак не ожидали, что у человека так сильно выступает челюсть, такие глубокие глазницы и длинные руки. Пояснительного текста не было, и они опять отправились к г-ну Вокорбею; из руководства Александра Лота они узнали, на какие части делится скелет, и поразились тому факту, что, состоя из позвонков, спинной хребет в шестнадцать раз крепче, чем если бы, по воле творца, он был сплошным. Почему именно в шестнадцать?
Запястные мускулы вывели из терпения Бувара, а Пекюше, упорно изучавший строение черепа, пал духом перед клинообразной костью, хотя она и похожа на «турецкое седло».
Суставы были скрыты под столькими связками, что друзья сразу же принялись за мускулы.
Но найти, где они прикрепляются, было нелегко, и, дойдя до позвоночных отростков, Бувар и Пекюше окончательно разуверились в анатомии.
– Не взяться ли нам снова за химию? Ведь недаром же мы устроили лабораторию!
– предложил Пекюше.
Бувар отказался; он припомнил, что в качестве учебных пособий для жарких стран применяются искусственные
Барберу ответил на его запрос, что за десять франков в месяц можно выписать одну из моделей г-на Озу; неделю спустя посыльный из Фалеза поставил продолговатый ящик у их калитки.
Сильно волнуясь, друзья принесли ящик в пекарню. И когда были отбиты доски, снята солома и развернута папиросная бумага, их глазам предстал манекен человека.
Он был кирпичного цвета, без волос, без кожи и испещрён множеством синих, красных и белых прожилок; манекен нисколько не походил на труп, скорее - на игрушку, довольно безобразную, чистенькую, пахнувшую лаком.
Они сняли грудную клетку и увидели лёгкие, напоминавшие две губки, сердце вроде большого яйца, диафрагму, почки и целую связку кишок.
– За работу!
– воскликнул Пекюше.
Друзья провели в трудах целый день до позднего вечера.
Они облеклись в халаты, как студенты в анатомическом театре, и при свете трёх свечей разнимали и складывали картонные части, как вдруг кто-то забарабанил кулаком в дверь:
– Отворите!
Это был г-н Фуро в сопровождении сельского стражника.
Шутки ради хозяева Жермены показали ей «покойничка». Она тут же побежала с этой новостью к бакалейщику, и в поселке разнёсся слух, что Бувар и Пекюше прячут у себя в доме настоящего мертвеца. Молва дошла до Фуро, и он пришёл, чтобы лично удостовериться, соответствует ли она истине; зеваки столпились во дворе.
Когда явился Фуро, манекен лежал на боку, мускулы на его лице были сняты, отчего глаз непомерно выпятился и производил жуткое впечатление.
– Что вам угодно?
– спросил Пекюше.
– Ничего, ровным счётом ничего, - пробормотал мэр и, взяв со стола одну из картонных частей, спросил: - Что это?
– Ланитная мышца, - ответил Бувар.
Фуро молчал, криво усмехаясь; втайне он завидовал друзьям, занятия которых были выше его понимания.
Оба анатома притворились, будто продолжают свои исследования. Люди, соскучившись во дворе, вошли, толкаясь, в пекарню, и стол задрожал.
– Ну это уже чересчур!
– воскликнул Пекюше.
– Избавьте нас от зрителей!
Стражник выпроводил любопытных.
– Превосходно, - заметил Бувар, - нам не нужны посторонние.
Фуро понял намёк и спросил, имеют ли они право, не будучи врачами, держать у себя модель трупа. Впрочем, он обо всём напишет префекту.
– Что за край! Глухая провинция! Можно ли быть такими неучами, болванами, ретроградами?
Сравнив себя с другими, друзья возгордились; они лелеяли честолюбивую мечту пострадать ради науки.
Доктор тоже зашёл к ним. Он раскритиковал манекен, сказав, что он далёк от природы, но воспользовался случаем и прочёл им целую лекцию.