Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения

Шефнер Вадим Сергеевич

«Осенний закат отражается в глади озерной...»

* * *

Осенний закат отражается в глади озерной, И весь этот берег сегодня нам дан на двоих. По небу разбросаны звезд сиротливые зерна, Но стебли лучей прорасти не успели из них. Я вижу тебя, освещенную светом последним, И тень твоя легкая тянется к дальним холмам. Побродим, походим, помедлим, помедлим, помедлим, Нам рано еще расходиться по темным домам. Еще мы не все о себе рассказали друг другу, Еще мы не знаем, кто наши друзья и враги, — А ночь приближается к озеру, к берегу, к лугу, Как черная птица, смыкая над нами круги.

Переулок памяти

Есть в городе памяти много домов, Широкие улицы тянутся вдаль, Высокие

статуи на площадях Стоят — и сквозь сон улыбаются мне. Есть в городе памяти много мостов, В нем сорок вокзалов и семь пристаней, Но кладбищ в нем нет, крематориев нет — Никто в нем не умер, пока я живу. Есть в городе памяти маленький дом В глухом переулке, поросшем травой; Забито окно, заколочена дверь, Перила крыльца оплетает вьюнок. ...Когда это дело случится со мной, — С проспектов стремительно схлынет толпа, И, за руки взявшись, друзья и враги Из города памяти молча уйдут. И сразу же трещины избороздят Асфальт и высокие стены домов, Витрины растают, как льдинки весной, И башни, как свечи, начнут оплывать. Осядут, в реке растворятся мосты, Расплавятся статуи на площадях. С вокзалов уйдут без меня поезда, От пирсов уйдут без меня корабли. Я буду шагать сквозь дома и дворцы, На берег другой перейду без моста Над стрежнем, над омутом, над быстриной — Такое уж чудо случилось со мной. Я в тот переулок забытый вбегу, У старого дома замедлю шаги — И девушка в платье весеннем сойдет С улыбкой ко мне по ступенькам крыльца. Не надо ни поезда, ни корабля — Мы выйдем в неведомые поля, Оглянемся — города нет за спиной. Когда-нибудь это случится со мной.

1969

Документальное кино

А здесь не тянут канитель, Здесь не лирические сценки, И пуле, поразившей цель, В эпохах нет переоценки. Идет игра без дураков, Войдешь — и сразу под бомбежку. Здесь «юнкерсы» из облаков Пикируют не понарошку. Пехота движется в пыли, Идут десантники на гибель, Кругов спасательных нули Покачиваются на зыби. Выходишь ты на белый свет, Навстречу мирному порядку, Но пуль трассирующих след Впечатался в твою сетчатку. Еще не кончилась война, Ты на забвенье не надейся, — И улица накренена, Как торпедированный крейсер.

Весть

Когда мне приходится туго — Читаю в ночной тишине Письмо незабытого друга, Который убит на войне. Читаю сухие, как порох, Обыденные слова, Неровные строки, в которых Доныне надежда жива. И все торопливое, злое Смолкает, стихает во мне. К душе подступает былое, Как в грустном возвышенном сне. Весь мир этот, вечный и новый, Я вижу — как будто с горы, — И вновь треугольник почтовый В шкатулку кладу до поры.

Пластинка

Вспомни эту вечеринку, Рядом стопочки составь, Довоенную пластинку На проигрыватель ставь. Холостяцкое раздолье Возникает изо мглы, Воскресая с тихой болью Под уколами иглы. И, летя от света в темень, У бессмертья взаперти, На стене танцуют тени — На паркет им не сойти. В ритмах румбы беззаботной Ты вдруг ритмы узнаешь Очереди пулеметной, Хлебной очереди дрожь. И со свитком всадник скачет, Вея хлоркой и золой, И пластинка хрипло плачет Под безжалостной иглой.

На пополнение

Мерещатся

во мраке, Встают из дальней мглы Военные бараки, Холодные полы. Военные бараки, Дощатые столы, Учебные атаки, Вино из-под полы. Но отперты ворота, И ветер по лицу, И маршевая рота Застыла на плацу. Вся выкладка в порядке — Винтовки и штыки, Саперные лопатки, Заплечные мешки. Шагай в шинели новой, Гляди в глаза беде (А в сумочке холщовой — Гранаты РГД). ...Товарные вагоны И рельсов синева, В саду пристанционном Прощальные слова. Подруга в блузке тесной И с челочкой на лбу Уходит в неизвестность, В неясную судьбу. И выбывшим на смену Мы едем в ночь, куда Война, как гвозди в стену, Вбивает поезда.

«Отступление от Вуотты...»

* * *

Отступление от Вуотты, Полыхающие дома... У реки сидел без заботы Человек, сошедший с ума. Мир не стоил его вниманья, И навеки отхлынул страх, И улыбка всепониманья На его блуждала устах. Он молчал, как бессмертный Будда, Все сомненья швырнув на дно, — Это нам было очень худо, А ему уже — все равно. Было жаль того человека, В ночь ушедшего дотемна, — Не мертвец был и не калека, Только душу взяла война. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Не от горя, не от оружья, Не от ноши не по плечу — От безумного равнодушья Я себя уберечь хочу. В мире радостей и страданья, В мире поисков без конца Я улыбку всепониманья Терпеливо гоню с лица.

Лилия

Водяная лилия цветет На краю озерного протока. Ничего не помнит и не ждет, Счастлива она и одинока. Не задень веслом ее, не тронь, Не тянись к ней жадными руками, — Может, завтра полыхнет огонь Над ее живыми лепестками. Связанный с ней тайною судьбой, В трудные и горькие мгновенья Все цветы, что сорваны тобой, Позабудешь ты без сожаленья. В миг, когда смертельна тишина, В миг, когда кончаются патроны, Вспомнится тебе она одна — Лилия, которой ты не тронул.

Ворота в пустыне

Синеют древние письмена На изразцах колонн. «Ворота счастья» — надпись дана На арке с двух сторон. По эту сторону и по ту — Горькие солонцы, По эту сторону и по ту Строит мираж дворцы. Путник, дойдя до этих ворот, Надеждой давней томим, Войдет в них, выйдет, мир обойдет — И снова вернется к ним. Он станет в их тень, в прохладную тьму, Взгрустнет о пути своем: «Где мое счастье, я не пойму: В грядущем или в былом?» И снова он по кругу пойдет, Подавив усталости стон. А счастье — только в тени ворот, Но об этом не знает он.

Фантастика

Как здесь холодно вечером, в этом безлюдном саду, У квадратных сугробов так холодно здесь и бездомно. В дом, которого нет, по ступеням прозрачным взойду И в незримую дверь постучусь осторожно и скромно. На пиру невидимок стеклянно звучат голоса, И ночной разговор убедительно ясен и грустен: «Я на миг, я на миг, я погреться на четверть часа». «Ты навек, ты навек, мы тебя никуда не отпустим. Ты все снился себе, а теперь ты к нам заживо взят. Ты навеки проснулся за прочной стеною забвенья. Ты уже на снежинки, на дымные кольца разъят, Ты в земных зеркалах не найдешь своего отраженья».