Собрание сочинений в 4 томах. Том 4. Рассказы и повести
Шрифт:
Корова, несколько кур, свинья, небольшой фруктовый сад — вот и все хозяйство этого человека, отзывчивее которого трудно встретить на свете. Недаром я называла его татусь, то есть отец…
Я сказала этому бедняку, что я советская разведчица, и что если меня поймают у него, то его семье будет несладко. Этот замечательный человек ответил мне:
— Если ты, русская девчонка, борешься за освобождение моей родины, как же я, поляк, буду стоять в стороне от борьбы? Конечно, оставайся у меня и будь моей дочерью.
Он действительно стал мне отцом. Когда по утрам я давала сеансы связи, вся семья стояла на страже.
13.8.
Дочери Врубля были очень набожны. Кроме отца, ксендза, костела и работы, ничего они не знали. Они и песни пели только религиозные.
Вечерами, когда кончалась работа в поле и дома, я учила их нашим песням. Как менялись молодые лица этих покорных «овечек», какими они становились веселыми и задорными!
А группы все не было.
Однажды мне пришлось идти проверять разведданные за шестьдесят километров от села Санка. Когда поздно вечером я вернулась домой, татусь меня встретил взволнованными словами:
— Ольдзя, были русияны, солдаты. Много солдат, вооруженные автоматами, они очень стреляли и шли со стороны Кшешовицких лесов, расспрашивали об Ольдзе-Советке и будут ждать тебя в Чернихове на Висле, у заброшенной мельницы.
Какой соблазн видеть своих, слышать русскую речь! «Но, — думала я, — откуда взяться здесь, так далеко от фронта, в самом пекле, нашим советским солдатам? Нет, это провокация. Но неужели немцы ради меня одной разыграют такую сцену?»
И я решила рискнуть. На встречу отправилась в сопровождении своих постоянных телохранителей.
Как было велико мое удивление, когда я услышала голос:
— Стой, кто идет?
Это был секрет, наш секрет. Таких окликов было три, пока мы дошли до мельницы. Когда я появилась во дворе, такое началось! Меня обнимали, подбрасывали вверх, жали руку, целовали.
Это были действительно наши чудо-богатыри, десантники, которых должны были выбросить в Бескидах (отроги Татр), а выбросили в Верхней Силезии. Эти парни сто пятьдесят километров шли с боями в глубоком тылу немцев, пробиваясь к партизанскому отряду полковника Калиновского. Оказалось, они услышали от местных жителей, что где-то прячется «Советка-Ольга». Польские партизаны показали им хутор Врубля в лесу.
Бойцы угощали меня шоколадом, дали комплект питания к радиостанции, немного денег. Поговорив со мной, бойцы стали собираться в дорогу. Им нужно было переплыть Вислу.
Когда бойцы показались на противоположном берегу, я вспомнила пушкинских богатырей-черноморов.
Эта встреча взбудоражила меня, словно луч света проник в темную комнату. Я продолжала работать еще энергичнее, посылая в штаб все новые радиограммы со сведениями о противнике.
18.8. «Украинцу». Личным наблюдением. В селах Беланы, Лашки, Котов расквартированы моточасти около двух полков. Знак: ромб и квадрат, внутри три желтых кружка. «Комар».
20.8. «Украинцу». Через Краков на Восток прошли 24 эшелона, из них 14 — солдаты, пехота, 3 эшелона — лошади, повозки, танки, автомашины, боеприпасы. «Комар».
«Украинцу».
И вот случилось то, чего я с таким нетерпением ждала: двадцать пятого августа на явку пришла радистка группы «Голос» Груша (Ася Жукова).
Командир группы «капитан Михайлов» (Е. С. Березняк) и его заместитель (А. Шаповалов) были выброшены с большой высоты далеко друг от друга. Поэтому вместе они собрались много позже. Верхняя Силезия считалась немецкой землей; это был очень опасный район для наших разведчиков, почти сплошь население его состояло из немцев.
Ася приземлилась во дворе какой-то помещичьей усадьбы. Там же, в куче картошки, она закопала парашют, радиостанцию, перелезла через забор и начала уходить подальше от этого места.
Утром оказалась у небольшой деревеньки и до явочной квартиры (в Рыбне у Малика) добралась без приключений.
Связной сообщил мне, что на явку пришла дивчина. Я очень волновалась, когда шла к Малику. Мы переодели Асю в крестьянскую одежду, и я повела ее к себе в Санку к Врублю.
От Аси я узнала об остальных членах группы. Березняк приземлился на шоссе. Едва он успел снять стропы парашюта и скрыться в кювете, как на дороге появилась большая автоколонна с немецкими солдатами. С полчаса он лежал, прижавшись к земле. Затем добрался до ближайшего леса, сел там отдохнуть и заснул.
А места те населяли в основном фольксдойчи — помесь немцев с поляками или другими национальностями. Среди них было много очень жестоких людей.
Кто-то из фольксдойчей увидел спящего в лесу человека, позвал жандармов. Те связали Березняка по рукам и ногам, забрали деньги, которые были предназначены для группы, комплект питания к радиостанции, пистолет, избили, бросили в телегу и привезли в краковское гестапо.
Все найденное у «капитана» изобличало в нем разведчика. Еще надеясь на побег, Березняк заявил немцам, что он должен на краковском базаре передать связному деньги, комплект питания и вернуться обратно, перейдя линию фронта.
Переодетые гестаповцы повели «капитана» на рынок. Немцам он сказал, что должен продавать часы и его связной будет эти часы покупать. Описал и так называемого связного.
За часы Березняк запрашивал такие деньги, что покупатели шарахались от него. Так он водил за нос гестаповцев дня три.
Немцы заподозрили неладное и пообещали ему виселицу.
Но произошло неожиданное. Повели Березняка на рынок еще раз. Началась облава, людской поток оттеснил «капитана» от его преследователей и вынес на глухую улицу. Он выбрался из города, упал в жито и там пролежал всю ночь. Утром отправился ко мне на явочную квартиру, то есть к Малику.
Я уже знала Березняка по описанию Аси. Мы переодели его в крестьянскую одежду, на плечи взвалили корзину, дали мотыгу в руки, и я повела его в дом Врубля. Согласно приказу штаба фронта, я входила в его подчинение. Коротко рассказала ему о своих связных, а он — о том, что случилось с ним.
Третий член группы «Голос» Алексей Гроза (Шаповалов) приводнился в озеро. Срезал стропы парашюта, выплыл, переоделся в сухую одежду и ушел от места приземления. На рассвете добрался до города Сосновы. Чтобы передохнуть и обдумать, что делать дальше, Алексей сел на лавочку и задумался.