Собрание сочинений в 6 томах. Том 1. Эмиль из Лённеберги и др.
Шрифт:
— Очаровательно! — сказала она на ходу.
Можно подумать, что теперь-то на ярмарке наконец станет тихо. Но на ярмарке тихо никогда не бывает, и к тому же оказалось, что люди и во второй раз вздохнули слишком рано.
В этом маленьком-премаленьком городке жил хулиган. Он был очень сильный, и все дети его боялись. Да и не только дети. Его боялись все. Когда Лабан выходил на военную тропу, полицейские старались не попадаться ему на глаза. Он бушевал так не всегда, а только после того, как напьется пива. А в ярмарочный день он, конечно, напился. Он явился на Стургатан с криком и руганью,
— С дороги, вшивота! — орал он. — Лабан идет!
Люди в страхе жались к стенкам домов, а многие дети в испуге заплакали. Полицейского нигде не было видно. Под конец он добрался до таможни. На него было страшно смотреть: длинные черные волосы, свисающие на лоб, большой красный нос и торчащий изо рта желтый зуб. Людям, собравшимся у таможни, он казался страшнее тигра. Там стоял киоск, в котором низенький старичок продавал колбаски. Лабан подошел к нему, ударил кулаком по прилавку и закричал:
— Гони колбасу! Да побыстрее!
Старичок тут же подал ему колбаску.
— С вас двадцать пять эре, — угодливо сказал он.
— Так ты еще и деньги хочешь за свою колбасу? — спросил Лабан. — И не стыдно тебе, старик! Радуйся, что у тебя берет ее такой благородный человек! Давай сюда еще одну!
Старик попросил Лабана сначала заплатить за первую. Тогда Лабан схватил старика за уши и немного его потряс.
— Давай еще колбаску, тебе говорят! Немедленно!
Пришлось старичку послушаться. Стоявшие рядом люди зашептались между собой. А один из них набрался храбрости и сказал:
— Стыдно так обращаться с бедным стариком!
Лабан обернулся и посмотрел на людей налитыми кровью глазами:
— Кто это тут гундосит?
А когда испуганные люди стали расходиться, он прорычал:
— Ни с места! Первому, кто шевельнется, я размозжу череп! Сейчас Лабан даст вам небольшое представление.
Он схватил целую пригоршню колбасок и стал жонглировать ими — подбрасывая их в воздух, ловил ртом и руками, но некоторые из них падали на землю. Бедный продавец чуть не плакал. Тут от толпы отделилась маленькая фигурка.
Перед Лабаном возникла Пиппи.
— И чей же это маленький мальчик? — ласково спросила она. — И что же скажет его мама на то, что он кидает на землю свой завтрак?
Лабан издал страшный рев.
— Кому сказано, не двигаться с места! — прорычал он.
— Ты всегда так орешь, что даже за границей слышно? — спросила Пиппи.
Лабан поднял с угрозой сжатый кулак и заорал:
— Ах ты, соплюха! Заткнись, или я тебя сейчас размажу по стенке.
Пиппи, подбоченясь, с интересом смотрела на него.
— Как это ты подбрасывал колбаски? Вот так?
Она подкинула Лабана высоко в воздух, поймала и еще подбросила несколько раз. Толпа ликовала. Продавец колбасок улыбался, всплескивая маленькими морщинистыми руками, и хлопал в ладоши.
После того как Пиппи наконец отпустила Лабана, он сел беспомощно на землю и испуганно смотрел по сторонам.
— Теперь тебе, забияка, — сказала Пиппи, — самое время идти домой.
И Лабан ничего против этого не имел.
— Только сначала давай заплати за колбаски, — напомнила Пиппи.
Лабан поднялся, заплатил за восемнадцать колбасок
— Да здравствует Пиппи! — закричали люди.
— Ура, Пиппи! — кричали Томми и Анника.
— Нам в городе просто не нужна полиция, пока здесь живет Пиппи Длинныйчулок, — сказал один человек.
— Точно, — подтвердил другой. — С ней нам не страшны ни тигры, ни хулиганы.
— Ясное дело, полиция нам нужна, — сказала Пиппи. — А то кто же станет смотреть, чтобы велосипеды стояли там, где надо!
— Ах, Пиппи! Какая ты нарядная! — сказала Анника по дороге домой.
— О да, я очаровательная! — воскликнула Пиппи, взяв двумя пальцами край своей прекоротенькой юбки. — Ну просто очаровательная!
ПИППИ ТЕРПИТ КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ
Каждый день после уроков Томми и Анника мчались на Виллу Вверхтормашками. Они даже не хотели делать уроки дома, а брали учебники с собой.
— Вот и хорошо, — говорила Пиппи, — сидите здесь и учитесь, может, и ко мне немножко учения пристанет. Вовсе не потому, что мне уж так это нужно. Но вдруг нельзя стать настоящей дамой, если не знаешь, сколько готтентотов живет в Австралии!
Томми и Анника сидели за кухонным столом, раскрыв учебник географии. А Пиппи уселась на середину стола, по-турецки поджав под себя ноги.
— Хотя знаете что, — сказала Пиппи, глубокомысленно приложив палец к носу. — Подумать только, я выучу, сколько готтентотов живет в Австралии, а вдруг один из них заболеет воспалением легких и умрет. Тогда, значит, я считала их напрасно и настоящей дамы из меня все равно не получится?
Она призадумалась, а потом сказала:
— Кому-то нужно было бы сказать готтентотам, чтобы они вели себя правильно. Тогда в ваших учебниках не будет ошибок.
Когда Томми и Анника кончали зубрить, начиналось веселье. Если погода была хорошая, дети играли в саду, катались верхом на лошади, или влезали на крышу сарая и пили там кофе, или карабкались на верхушку старого дуба, который внутри был совсем пустой и можно было там прятаться. Пиппи сказала, что это необыкновенный дуб, что на нем растет лимонад. И это была чистая правда, потому что каждый раз, когда ребята карабкались по нему и слезали в дупло, в свой тайник, там стояли и ждали их три бутылки лимонада. Томми и Анника никак не могли понять, куда деваются потом пустые бутылки. Но Пиппи объяснила, что, как только лимонад выпьют, бутылки тут же вянут. Томми и Анника соглашались, что это в самом деле было удивительное дерево! Иногда на нем росли плитки шоколада. Пиппи сказала, что шоколад там растет только по четвергам, и Томми с Анникой не забывали залезать туда каждый четверг и срывать плитки шоколада. Пиппи рассказала, что если не лениться и почаще поливать это дерево хорошенько, то оно станет давать французские булочки и даже жареную телятину. В плохую погоду приходилось сидеть дома, но и тут они не скучали. Можно было разглядывать всякие красивые штучки в ящиках бюро Пиппи, или сидеть у плиты и смотреть, как она печет вафли или яблоки, или забираться в дровяной ларь и слушать рассказы Пиппи о ее удивительных приключениях на море.