Собрание сочинений в десяти томах. Том 1

Толстой Алексей Николаевич

— Ах, как я люблю меланхолию, — прошептала Зязя… А Варенька, закинув за голову руки, так что с острых локтей ее упали черные кружева, прикрикнула:

— А ну вас тут, жилы только тянут, играйте веселое…

Старик поднял выше бубен, юноша затоптался, но песня осталась такой же печальной.

Недолго дамам пришлось томиться: из глубины прохода послышался шум и голос Баклушина:

— Как хочешь, отец, не пущу, честное слово. Mesdames, идите на помощь!

Зязя приложила полные руки к сердцу и шумно ахнула; Софочка захлопала в ладоши, крича: «Пришли,

пришли!» — и, подняв бокал, выпила; Варенька же, подхватив красное платье, побежала в проход.

Там, при свете фонаря, увидела она у стены косматого человека, который упирался, показывая белые зубы, а Баклушин, одетый в смятый фрак, толкал его коленкой; два лакея в стороне хихикали, прикрывая грязными салфетками рты.

И, делая все по вдохновению, поднялась Варенька на цыпочки, охватила Андрея голой рукой и поцеловала в мягкие губы…

Андрей ахнул и ослаб. Сергей Алексеевич обиженно закричал «браво», а Варенька, обернув к Андрею горбоносый свой правый, более красивый, профиль, подняла, опустила и быстро скосила глаза и, молвив: «Идите же к нам», — убежала во дворик. И Андрей, у которого от внезапного поцелуя все перепуталось, покорно пошел вслед; его усадили между Варенькой и Зязей, обвязали салфеткой, и дамы, наперерыв расспрашивая, наклонялись к нему, щекоча перьями и краями шляп.

— Жил я, ничего особенного, — говорил Андрей, как во сне. — А сейчас ничего не понимаю, будто я и не на земле…

Взяв подсунутый стакан, Андрей выпил его медленно, по-мужицки, перед тем перекрестясь… Все переглянулись и притихли. Андрей положил на стол кулак и, помотав головой, сказал:

— Чудно очень… Гуляю с барынями… А я думал, барыни на диване сидят за окошком и вот так только пальчиком: квик, квик.

— Вы довольны, дуся? — наклонясь к Варенькиному уху, прошептал Сергей Алексеевич. — Я столько трудов с ним потратил. Теперь да?

— Может быть, и да, — медленно ответила Варенька, глядя на Андрея.

Принесли шашлыки, и дамы доверху наполнили тарелку Андрея; Варенька поднесла ему ко рту стакан; Зязя, навалясь грудью, улыбалась великолепными губами. Андрей, задыхаясь, ел и пил, и в отуманенной голове его возникла дикая идея.

А в это время из темноты на скатерть скользнула неслышным полетом мышь, тронув холодком лицо у Зязи. Зязя пронзительно вскрикнула и потянула за скатерть. Андрей, словно ему напомнили, встал, следя полет летучей мыши… Потом ладонью провел по лицу, усмехнулся в ответ на повернутые с любопытством головы, согнул руки кренделем и начал топтаться; все засмеялись, мерно ударяя в ладоши; Варенька, выхватив у татарина бубен, стала около, выгибаясь и позванивая.

Тогда Андрей, загребая ногами, пустился вприсядку…

— Вот он какой у меня, — закричал Сергей Алексеевич, — и, подняв фалды, тоже запрыгал; Маня и Аня громко шептали: «По-моему, это неприлично…» Зязя так рассмеялась, что на груди у нее лопнул лиф; Софочка вскочила на стул, плеща из бокала.

Наконец Андрей, шатаясь, подошел к столу, охватил Зязю, посадил на колени и поцеловал… Зязя взвизгивала и отбивалась,

а Варенька бросила бубен, часто дыша.

— Нечего визжать, когда довольна, как свинья, — сказала она Зязе.

У Андрея налились жилы на крутой шее, и, целуя все чаще, поднялся он и пошел к выходу, прижимая толстую Зязю к себе. Все переполошились; Сергей Алексеевич преградил было дорогу, но, отброшенный ударом ноги, выругался… А Зязя, вцепясь Андрею в бороду, побелела, закинула голову и круглым коленом уперлась ему в грудь.

И Андрей уже достиг выхода, но на пороге в это время появилась тетушка Анфиса Петровна, в сбитой шляпке, вязаной мантильке, и подняла пыльный зонт.

БУЙСТВО

— Андрей, опомнись! — сказала Анфиса Петровна, пристально глядя. — Ты забылся…

Зязя вывернулась в это время и побежала к дамам, оправляя платье; Андрей нагнул голову и отступил.

— Я пришла за тобой, — повторила Анфиса Петровна, положив руку Андрею на рукав, — успокойся, если хочешь, я с тобой вместе помолюсь…

Такова была порода Анфисы Петровны: где предстояла опасность или драма, туда шла она, готовая радостно поднять крест в уверенности, что кротость и любовь все победят…

— Ты гадок, Сергей, — обратилась она затем к племяннику, — прости, но я тебя презираю. И вы, сударыни, лучше бы мужьям штаны зашивали, чем желудки здесь портить и совращать идейного человека. Вы вот пляшете, задрав юбки, а он, может быть, за вас и за себя кровью обливается. Вы уж меня простите, старуху, я прямо говорю — уходите отсюда вон…

И, говоря так, Анфиса Петровна вновь подняла зонт. Зязя громко заплакала, Аня и Маня, возмущенные, зашептались. Софочка вздернула носик; Сергей Алексеевич со злости сел ко всем спиной и дудел в бутылку; Варенька же резко вдруг вскочила, крикнув:

— Андрей, я приказываю, подойди ко мне.

— Нет, — твердо возразила Анфиса Петровна, — он пойдет со мной, — и вновь дотронулась до Андрея, а он, откинув тетушкину руку, закричал, тряся бородой и приседая от злости:

— Вон отсюда, вон, старая пакостница…

— Господь с тобой, господь с тобой, — забормотала Анфиса Петровна, попятясь к выходу.

Сергей Алексеевич, крича, побежал на Андрея, но, схваченный за плечи, полетел на тетку в проход; Андрей захлопнул дверь на задвижку, повернулся к дамам и медленно стал подходить…

Дамы отступили к беседке, потом завизжали все и разбежались; задетый юбкою, упал стеклянный шар на край бассейна и рассыпался со звоном. Андрей не торопясь высматривал и щурился, мягко ступая по песку. Преградивший дорогу стол он опрокинул; загрохотала посуда, погасли свечи, и над двориком, погнав густые тени, встала ясным кругом плоская луна… И когда глянул на нее Андрей, все в нем заликовало, задрожали жилки; раскинув руки, он воскликнул: «Чего боитесь, вот дуры!» — и, прыгнув, схватил даму, что стояла ближе и не увернулась; это была Варенька, которая закрыла глаза-, сложила ладони у груди и затихла, едва вздрагивая…