Собрание сочинений в девяти томах. Том 1. Подводное солнце
Шрифт:
Катер подходил к берегу. В небо поднималось, становясь выше гор, удивительное цилиндрическое сооружение. Остроносый его купол на мгновение закрыл лунный диск, но луна просвечивала сквозь обнаженные в одном месте ребра.
Катер шел теперь вдоль берега, замедлив ход. И днем и вечером он привозил сюда группы любопытных туристов смотреть новое чудо света.
Башня, гладкая и безглазая, могла бы возвышаться и над небоскребом. Нижняя ее часть была опутана строительными лесами. По обе стороны возвышались решетчатые мачты подъемных кранов.
За низкой
Маленькая изящная американка сощурившись смотрела на это запустение, силясь вспомнить: «Рыжая башня уходит под облака, оборванная, без крыши… На песке пустыни – рыжие камни, высеченные, но так и не поднятые наверх… На всем рыжая ржавчина веков. Чья это картина?» Ах да! Питер Бергер, XV век!..
Мисс Эллен Кении вовсе не была туристкой. Внизу под облачным морем, клубившимся меж скал, в городе туристов сейчас шли последние переговоры о возобновлении международного строительства, о чем ей, признанной королеве репортажа, предстояло дать газетный отчет.
Когда-то Эллен Кении, как и все американские девушки, мечтала стать кинозвездой или «Мисс Нью-Йорк», но… она лучше умела скрывать свои чувства, чем изображать чужие, а размер ее бедер и бюста был меньше объявленного для «Мисс Нью-Йорк» стандарта… Пришлось побывать и продавщицей универсального магазина, и одной из «герлс» варьете, наконец, секретаршей бизнесмена, оказавшегося гангстером, – словом, повидать жизнь после колледжа.
Но в маленькой ее головке роились честолюбивые мысли. Она хотела оседлать жизнь. Она воображала себя в древности женой фараона, наложницей французского короля, маркизой Помпадур, даже женой Наполеона Бонапарта. Но в современности нужно было что-то иное, свое. Не состоять при ком-нибудь, а самой стать… например, первой американкой-звездолетчицей! Стала же космонавткой Валентина Терешкова. Почему не Эллен Кении? Однако всё ее попытки проникнуть в Хьюстон успехом не увенчались. От соискательницы требовались такие технические знания, какими. Эллен не обладала. Если нельзя попасть в дом через двери, надо попробовать через окно. Таким окном Эллен Кении представилась пресса. Она попробовала себя на этом поприще и, к радости своей, увидела, что у нее получается.
И не она одна это заметила. Заметили это и газетные боссы. Ей стали поручать репортажи. Тут сказалась ее склонность к космонавтике. И она стала своим человеком на мысе Кеннеди. Она знала всех участников космических полетов, и те знали ее. Она брала интервью и у русских космонавтов, которые летали в космосе вместе с американскими парнями.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что Эллен Кении оказалась на заброшенном строительстве исполинской космической ракеты, которая должна была – доставить международный отряд исследователей на Марс.
Газета стала для Эллен стременем, которое помогло ей вскочить жизни на спину. И жизнь понесла. Эллен держалась за, гриву, щурилась и улыбалась чему-то ей одной
Узенькие улочки, островерхие крыши домов, тесно жмущихся один к другому, черепица, электрический огни, неоновые вывески, средневековые стены и современный асфальт… Таков был город туристов. Вечером он шумел. Столики кафе выдвинуты на тротуары, даже на мостовую. Автомобили едва не задевали разноязычных посетителей, которые пили кофе из маленьких чашечек или потягивали из рюмочек что-нибудь покрепче.
Два года в знак разрядки напряженности и в осуществление торжественных соглашений вблизи города туристов строился грандиозный корабль для полета международной экспедиции на Марс, куда не ступала еще нога человека. Но вот уже более шести месяцев все работы были прекращены. Теперь в городе туристов заседал Всемирный космический комитет.
Пресс-конференция ожидалась назавтра, но мисс Эллен Кении получала свои доллары за то, чтобы уже утренний номер газеты «Уорлд курьер» вышел с ее корреспонденцией.
Чутье не обмануло ее. Она вернулась с прогулки на катере как раз вовремя, чтобы успеть включить на ступеньках отеля крохотный звукозаписывающий аппарат, помещавшийся в ее сумочке.
Американский сенатор мистер Мэн покинул заседание Космического комитета прежде, чем оно закончилось. Сказанные им сразу после этого слова облетели благодаря мисс Эллен Кении весь мир:
– Леди и джентльмены! К сожалению, с коммунистами – увы! – нельзя иметь дела. Мы не можем ради международного космического полета нанести ущерб нашей безопасности. Атомное оружие еще остается оружием справедливости, могущим сдержать наступление мирового коммунизма. И мы не станем открывать наши военные тайны… даже во имя разрядки напряженности.
Благообразный джентльмен, респектабельный, внушающий уважение неторопливыми, рассчитанными движениями, сошел со ступеней подъезда и сел в великолепный лимузин «Америкэн моторс».
Эллен Кении захлопнула сумочку. Аппарат выключился…
Заседание Космического комитета продолжалось еще более часа.
Поздним вечером мисс Эллен Кении нашла советского представителя академика Беляева за одним из столиков веранды отеля. Это был сухой, подтянутый, изысканно одетый человек с гладко зачесанными седыми волосами, с узким лицом, тонким ртом и ироническими внимательными глазами за стеклами очков без оправы.
Играл оркестр. Почти не двигались, а лишь топтались на месте сжатые в тесноте танца партнеры.
Меж ними ловко сновали кельнеры, балансируя с подносами в одной руке. Мило предлагали букеты хорошенькие цветочницы с усталыми губами.
– Я призналась бы, что гожусь вам во внучки, господин академик, – заговорила по-русски мисс Кении, – если бы вы оказались скифским богатырем с седой бородой и львиной гривой. Но вы такой экстра-европеец, что и без того не захотите рассердиться, если я посижу с вами.