Собрание сочинений в девяти томах. Том 5. Льды возвращаются
Шрифт:
– Они уже предотвращены, – спокойно сказал Буров, усаживаясь в кресло и доставая сигарету. – Вы разрешите? – спросил он Марию Сергеевну.
Люда отметила, что он начал курить.
– Вы, кажется, близко знакомы с ней, Сергей Андреевич? – безразличным тоном спросила Елена Кирилловна.
– Да, встречались в Африке, – так же безразлично ответил Буров, выпуская клуб дыма.
– Что же она там делала? Удовлетворяла свое любопытство в джунглях?
– Она ухаживала за умирающими, работала в госпитале, подкладывала
– Что это? Современная эксцентричность американки?
– Я встречалась с нею в Доме дружбы, – вставила Мария Сергеевна. – По крайней мере, одета она удивительно просто.
– Эта простота дороже роскоши, – презрительно бросила Шаховская.
– Это не эксцентричность, а раскол, – улыбнулся Буров.
– Раскол? – повернулась к нему Елена Кирилловна.
– Да. Когда дело доходит до уничтожения апокалипсической саранчи, раскол не щадит и семьи магнатов, – непонятно для Люды ответил Буров.
Шаховская отвернулась к окну.
– Итак, друзья мои, приготовьтесь к завтрашнему визиту, – сказала Мария Сергеевна, поднимаясь с кресла.
Елена Кирилловна охватила виски ладонями, словно у нее разболелась голова.
– Хорошо, я приготовлюсь, – объявила Люда.
Буров не обратил на эту реплику никакого внимания.
– Надеюсь, американка не придет в нашу лабораторию? – небрежно поинтересовалась Елена Кирилловна.
– Нет, нет, – заверила Веселова-Росова. – Чисто официальный визит. Принимать ее лучше всего в кабинете академика.
– Но там рояль, – вдруг вспомнила Люда.
Мария Сергеевна задумчиво улыбнулась.
– Да… Наш Амас Иосифович любит играть «Лунную сонату», если что-нибудь не получается.
– Значит, он часто играет, – снова вставила Люда.
Мария Сергеевна нахмурилась.
– А ты оденься завтра как следует, – строго сказала она дочери.
– Может быть, я могу не приходить? – спросила Елена Кирилловна.
– Нет, дорогая, что вы! Она специально интересуется вами, женщиной – участницей открытия. Это связано с какими-то формальностями использования фонда.
Елена Кирилловна пожала плечами.
Буров встал:
– Ну что ж, значит, завтра свистать всех наверх. Начнем дипломатическое плавание…
– Я надену домино, а Елена Кирилловна – кокошник, – заявила Люда и с независимым видом вышла из комнаты.
Елена Кирилловна проводила ее настороженным взглядом.
– Кокошник! – усмехнулся Буров и, приветственно подняв руку, ушел.
На следующий день заместитель директора института профессор Веселова-Росова принимала американку мисс Морган.
Лиз, улыбаясь, быстро вошла в ее кабинет.
– Я счастлива пожать руку такому видному ученому, который заставляет гордиться собой всех женщин мира, – сказала она.
Мария Сергеевна радушно усадила ее.
Лиз
– Великие физики… Я не всех знаю. О! Это Курчатов!.. И две женщины…
– Мать и дочь, – подсказала Мария Сергеевна.
– О да! Мария и Ирэн Кюри!.. Как странно, физика оказывается женской областью. Она была бы страшной областью, если бы не ваши последние открытия.
– Справедливость требует отметить: Б-субстанция открыта мужчиной, физиком Буровым, у него была лишь одна помощница.
– О-о! Я уже знаю. Я должна ее увидеть. Мне это крайне необходимо! Вы мне устроите это, дорогой профессор?
– Я думаю, что Сергей Андреевич Буров согласится. Вы ведь встречались с ним?
– О-о! Сергей Буров, Сербург… Еще бы! Он никогда не видел меня в платье. Противоядерный костюм, монашеское одеяние сестры милосердия. Правда, странно?
– Вы сейчас встретитесь с ним, он ждет вас в кабинете академика. Я от всей души благодарю вас, мисс Морган, за передачу вашего фонда для антиядерных целей.
– Так поступила бы каждая женщина, которая видела то, что мне привелось, дорогой профессор. Позвольте мне вас поцеловать.
И американка обняла Марию Сергеевну.
Мария Сергеевна сама провела Лиз в кабинет академика, находившийся в другом конце коридора, – огромную комнату с лабораторными столами, столом для заседаний, роялем, киноэкраном и черной доской с мелом.
Буров, сидевший у окна в ожидании американки, поднялся им навстречу.
– Я полагаю, – сказала по-английски Веселова-Росова, – мне не требуется вас знакомить. Мисс Морган выразила желание встретиться с людьми, открывшими Б-субстанцию. Ей остается познакомиться лишь с вашей помощницей, Сергей Андреевич.
Буров поздоровался с Лиз и направился к телефону, но она остановила его:
– О, не сразу, мой Сербург, не сразу! Мне хотелось бы кое-что вспомнить только вместе с вами.
– Вы извините меня, мисс Морган. Я буду рада, если после беседы с нашими физиками вы снова зайдете ко мне, – учтиво проговорила Мария Сергеевна.
– О да, дорогой профессор! Я буду счастлива! – воскликнула Лиз, мило улыбаясь.
Веселова-Росова ушла.
Лиз подошла к концертному роялю, стоявшему около исписанной мелом черной доски:
– Формулы… и музыка…
Она открыла крышку рояля, взяла несколько аккордов, потом села за инструмент и заиграла.
Буров слушал, облокотившись о рояль и смотря на Лиз.
Зовущая мелодия сначала звучала в мужском регистре, потом отзывалась женским голосом, полным нежности и ожидания, потом слилась в бурном вихре, рассыпавшись вдруг фейерверком звучащих капель, наконец, задумчивая, тоскующая, замерла, все еще звуча, уже умолкнув…
– Лист, – сказал Буров. – Спасибо, Лиз…