Собрание сочинений в одном томе

Высоцкий Владимир Семенович

НОЛЬ СЕМЬ

Для меня эта ночь — вне закона. Я пишу — по ночам больше тем. Я хватаюсь за диск телефона, Набираю вечное ноль семь. «Девушка, здравствуйте! Как вас звать?» — «Тома». «Семьдесят вторая! Жду, дыханье затая… Быть не может, повторите, я уверен — дома!.. Вот уже ответили. Ну здравствуй, это я!» Эта ночь для меня вне закона, Я не сплю — я кричу: «Поскорей!..» Почему мне в кредит, по талону Предлагают любимых людей! «Девушка, слушайте! Семьдесят вторая! Не могу дождаться, и часы мои стоят… К дьяволу все линии — я завтра улетаю!.. Вот уже ответили. Ну здравствуй, это я!» Телефон для меня — как икона, Телефонная книга — триптих, Стала телефонистка Мадонной, Расстоянье на миг сократив. «Девушка, милая! Я прошу — продлите! Вы теперь как ангел — не сходите ж с алтаря! Самое главное — впереди, поймите… Вот уже ответили. Ну здравствуй, это я!» Что, опять поврежденье на трассе? Что, реле там с ячейкой шалят? Мне плевать —

буду ждать, — я согласен Начинать каждый вечер с нуля! «Ноль семь, здравствуйте! Снова я». — «Да что вам?» «Нет, уже не нужно, — нужен город Магадан. Не даю вам слова, что звонить не буду снова, — Просто друг один — узнать, как он, бедняга, там…» Эта ночь для меня вне закона, Ночи все у меня не для сна, — А усну — мне приснится Мадонна, На кого-то похожа она. «Девушка, милая! Снова я, Тома! Не могу дождаться — жду, дыханье затая… Да, меня!.. Конечно я!.. Да, я! Конечно дома!» «Вызываю… Отвечайте…» — «Здравствуй, это я!» 1969

ПЕСЕНКА О ПЕРЕСЕЛЕНИИ ДУШ

Кто верит в Магомета, кто — в Аллаха, кто — в Исуса, Кто ни во что не верит — даже в черта, н'aзло всем, — Хорошую религию придумали индусы: Что мы, отдав концы, не умираем насовсем. Стремилась ввысь душа твоя — Родишься вновь с мечтою, Но если жил ты как свинья — Останешься свиньею. Пусть косо смотрят на тебя — привыкни к укоризне, — Досадно — что ж, родишься вновь на колкости горазд. А если видел смерть врага еще при этой жизни — В другой тебе дарован будет верный зоркий глаз. Живи себе нормальненько — Есть повод веселиться: Ведь, может быть, в начальника Душа твоя вселится. Пускай живешь ты дворником — родишься вновь прорабом, А после из прораба до министра дорастешь, — Но если туп как дерево — родишься баобабом И будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь. Досадно попугаем жить, Гадюкой с длинным веком, — Не лучше ли при жизни быть Приличным человеком?! Так кто есть кто, так кто был кем? — мы никогда не знаем. Кто был никем, тот станет всем, — задумайся о том! Быть может, тот облезлый кот — был раньше негодяем, А этот милый человек — был раньше добрым псом. Я от восторга прыгаю, Я обхожу искусы, — Удобную религию Придумали индусы! 1969

«И душа и голова, кажись, болит…»

И душа и голова, кажись, болит, — Верьте мне, что я не притворяюсь. Двести тыщ — тому, кто меня вызволит! Ну и я, конечно, постараюсь. Нужно мне туда, где ветер с соснами, — Нужно мне, и всё, — там интереснее! Поделюсь хоть всеми папиросами И еще вдобавок тоже — песнями. Дайте мне глоток другого воздуха! Смею ли роптать? Наверно, смею. Запах здесь… А может быть, вопрос в духах?.. Отблагодарю, когда сумею. Нервы у меня хотя луженые, Кончилось спокойствие навеки. Эх вы мои нервы обнаженные! Ожили б — ходили б как калеки. Не глядите на меня, что губы сжал, — Если слово вылетит, то — злое. Я б отсюда в тапочках в тайгу сбежал, — Где-нибудь зароюсь — и завою! 1969

«Не писать мне п'oвестей, романов…»

Не писать мне п'oвестей, романов, Не читать фантастику в углу, — Я лежу в палате наркоманов, Чувствую — сам сяду на иглу. Кто-то раны лечил боевые, Кто-то так, обеспечил тылы… Эй вы парни мои «шировые», Поскорее слезайте с иглы! В душу мне сомнения запали, Голову вопросы мне сверлят, — Я лежу в палате, где глотали, Нюхали, кололи всё подряд. Кто-то там проколол свою душу, Кто-то просто остался один… Эй вы парни, бросайте «морфушу» — Перейдите на апоморфин! Тут один знакомый шизофреник — В него тайно няня влюблена — Говорит: «Когда не будет денег — Перейду на капли Зимина». Кто-то там проколол свою совесть, Кто-то в сердце вкурил анашу… Эх вы парни, про вас нужно повесть, Жалко, п'oвестей я не пишу. 1969

Я НЕ ЛЮБЛЮ

Я не люблю фатального исхода, От жизни никогда не устаю. Я не люблю любое время года, Когда веселых песен не пою. Я не люблю холодного цинизма, В восторженность не верю, и еще — Когда чужой мои читает письма, Заглядывая мне через плечо. Я не люблю, когда — наполовину Или когда прервали разговор. Я не люблю, когда стреляют в спину, Я также против выстрелов в упор. Я ненавижу сплетни в виде версий, Червей сомненья, почестей иглу, Или — когда все время против шерсти Или — когда железом по стеклу. Я не люблю уверенности сытой, — Уж лучше пусть откажут тормоза. Досадно мне, что слово «честь» забыто И что в чести наветы за глаза. Когда я вижу сломанные крылья — Нет жалости во мне, и неспроста: Я не люблю насилье и бессилье, — Вот только жаль распятого Христа. Я не люблю себя, когда я трушу, Досадно мне, когда невинных бьют. Я не люблю, когда мне лезут в душу, Тем более — когда в нее плюют. Я не люблю манежи и арены: На них мильон меняют по рублю. Пусть впереди большие перемены — Я это никогда не полюблю! 1969

«Ну вот, исчезла дрожь в руках…»

Ну вот, исчезла дрожь в руках, Теперь — наверх! Ну вот, сорвался в пропасть страх Навек, навек, — Для остановки нет причин — Иду, скользя… И в мире нет таких вершин, Что взять нельзя! Среди нехоженых путей Один — пусть мой! Среди невзятых рубежей Один — за мной! А имена

тех, кто здесь лег, Снега таят… Среди непройденных дорог Одна — моя! Здесь голубым сияньем льдов Весь склон облит, И тайну чьих-нибудь следов Гранит хранит… И я гляжу в свою мечту Поверх голов И свято верю в чистоту Снегов и слов! И пусть пройдет немалый срок — Мне не забыть, Что здесь сомнения я смог В себе убить. В тот день шептала мне вода: Удач — всегда!.. А день… какой был день тогда? Ах да — среда!.. 1969

К ВЕРШИНЕ

Памяти Михаила Хергиани

Ты идешь по кромке ледника, Взгляд не отрывая от вершины. Горы спят, вдыхая облака, Выдыхая снежные лавины. Но они с тебя не сводят глаз — Будто бы тебе покой обещан, Предостерегая всякий раз Камнепадом и оскалом трещин. Горы знают — к ним пришла беда, — Дымом затянуло перевалы. Ты не отличал еще тогда От разрывов горные обвалы. Если ты о помощи просил — Громким эхом отзывались скалы, Ветер по ущельям разносил Эхо гор, как радиосигналы. И когда шел бой за перевал, — Чтобы не был ты врагом замечен, Каждый камень грудью прикрывал, Скалы сами подставляли плечи. Ложь, что умный в горы не пойдет! Ты пошел — ты не поверил слухам, — И мягчал гранит, и таял лед, И туман у ног стелился пухом… Если в вечный снег навеки ты Ляжешь — над тобою, как над близким, Наклонятся горные хребты Самым прочным в мире обелиском. 1969

ПЕСЕНКА О СЛУХАХ

Сколько слухов наши уши поражает, Сколько сплетен разъедает, словно моль! Ходят слухи, будто все подорожает — абсолютно, — А особенно — штаны и алкоголь! Словно мухи, тут и там Ходят слухи по домам, А беззубые старухи Их разносят по умам! — Слушай, слышал? Под землею город строют, — Говорят — на случай ядерной войны! — Вы слыхали? Скоро бани все закроют — повсеместно — Навсегда, — и эти сведенья верны! Словно мухи, тут и там Ходят слухи по домам, А беззубые старухи Их разносят по умам! — А вы знаете? Мамыкина снимают — За разврат его, за пьянство, за дебош! — Кстати, вашего соседа забирают, негодяя, — Потому что он на Берию похож! Словно мухи, тут и там Ходят слухи по домам, А беззубые старухи Их разносят по умам! — Ой, что деется! Вчерась траншею рыли — Откопали две коньячные струи! — Говорят, шпионы воду отравили самогоном, Ну а хлеб теперь — из рыбной чешуи! Словно мухи, тут и там Ходят слухи по домам, А беззубые старухи Их разносят по умам! Закаленные во многих заварухах, Слухи ширятся, не ведая преград, — Ходят сплетни, что не будет больше слухов абсолютно, Ходят слухи, будто сплетни запретят! Словно мухи, тут и там Ходят слухи по домам, А беззубые старухи Их разносят по умам! 1969

«„Рядовой Борисов!“ — „Я!“ — „Давай, как было дело!“…»

«Рядовой Борисов!» — «Я!» — «Давай, как было дело!» «Я держался из последних сил: Дождь хлестал, потом устал, потом уже стемнело… Только я его предупредил! На первый окрик „Кто идет?“ он стал шутить, На выстрел в воздух закричал: „Кончай дурить!“ Я чуть замешкался и, не вступая в спор, Чинарик выплюнул — и выстрелил в упор». «Бросьте, рядовой, давайте правду, — вам же лучше! Вы б его узнали за версту…» «Был туман — узнать не мог — темно, на небе тучи, — Кто-то шел — я крикнул в темноту. На первый окрик „Кто идет?“ он стал шутить, На выстрел в воздух закричал: „Кончай дурить!“ Я чуть замешкался и, не вступая в спор, Чинарик выплюнул — и выстрелил в упор». «Рядовой Борисов, — снова следователь мучил, — Попадете вы под трибунал!» «Я был на посту — был дождь, туман, и были тучи, — Снова я устало повторял. — На первый окрик „Кто идет?“ он стал шутить, На выстрел в воздух закричал: „Кончай дурить!“ Я чуть замешкался и, не вступая в спор, Чинарик выплюнул — и выстрелил в упор». …Год назад — а я обид не забываю скоро — В шахте мы повздорили чуток, — Правда, по душам не получилось разговора: Нам мешал отбойный молоток. На крик души «Оставь ее!» он стал шутить, На мой удар он закричал: «Кончай дурить!» Я чуть замешкался — я был обижен, зол, — Чинарик выплюнул, нож бросил и ушел. Счастие мое, что оказался он живучим!.. Ну а я — я долг свой выполнял. Правда ведь, — был дождь, туман, по небу плыли тучи… По уставу — правильно стрелял! На первый окрик «Кто идет?» он стал шутить, На выстрел в воздух закричал: «Кончай дурить!» Я чуть замешкался и, не вступая в спор, Чинарик выплюнул — и выстрелил в упор. 1969

«Подумаешь — с женой не очень ладно…»

Подумаешь — с женой не очень ладно, Подумаешь — неважно с головой, Подумаешь — ограбили в парадном, — Скажи еще спасибо, что — живой! Ну что ж такого — мучает саркома, Ну что ж такого — начался запой, Ну что ж такого — выгнали из дома, Скажи еще спасибо, что — живой! Плевать — партнер по покеру дал дуба, Плевать, что снится ночью домовой, Плевать — в «Софии» выбили два зуба, Скажи еще спасибо, что — живой! Да ладно — ну уснул вчера в опилках, Да ладно — в челюсть врезали ногой, Да ладно — потащили на носилках, — Скажи еще спасибо, что — живой! Да, правда — тот, кто хочет, тот и может, Да, правда — сам виновен, бог со мной, Да, правда, — но одно меня тревожит: Кому сказать спасибо, что — живой! 1969