Собрание сочинений в одной книге
Шрифт:
Любые споры, которые могли бы возникнуть, были предупреждены появлением маленькой девочки из Большого Дома, которая вошла вместе с женщинами, принесшими пленникам завтрак. Наблюдательный Торрес первым заметил ожерелье на шее девочки. Это была нитка великолепных крупных рубинов.
– Та, Что Грезит только что подарила мне ожерелье, – сказала девочка, польщенная явным восхищением, которое вызвало у чужеземцев ее новое украшение.
– И у нее есть еще такие камни? – спросил Торрес.
– Ну конечно, – ответила девочка. – Она только что показала мне огромный сундук,
В то время как остальные ели и пили, Торрес нервно курил свою папиросу. Наконец он встал, отговариваясь легким недомоганием, которое не позволяет ему принять участие в трапезе.
– Послушайте, – торжественно заявил Торрес. – Я говорю по-испански лучше вас, Морган, и к тому же, без сомнения, мне лучше известен характер испанских женщин. Чтобы доказать вам мое дружеское расположение, я сейчас отправляюсь к ней и попытаюсь отговорить от ее матримониальных планов…
Один из копьеносцев преградил Торресу дорогу, но, побывав с докладом у царицы, вернулся и дал ему войти. Царица, полулежа на своем ложе, приветливо ему кивнула.
– Почему ты не ел? – заботливо спросила она и, после того как он пожаловался на отсутствие аппетита, добавила: – Тогда, быть может, ты хочешь пить?
Глаза Торреса сверкнули. После всех испытаний, которые выпали на его долю в последние семь дней, к тому же стоя на пороге новой авантюры, в которой он решил, чего бы это ему ни стоило, добиться успеха, он чувствовал, что ему необходимо подкрепиться. Царица хлопнула в ладоши и отдала приказание явившейся на ее зов прислужнице.
– Этому вину много-много лет. Впрочем, тебе это должно быть хорошо известно, если ты сам, Де-Васко, привез его сюда четыре столетия назад, – насмешливо произнесла она, когда один из слуг внес и откупорил небольшой деревянный бочонок.
Возраст бочонка не вызывал никаких сомнений, и Торрес, уверенный в том, что бочонок переплыл океан четыреста лет тому назад, почувствовал неодолимое желание отведать его содержимое. Прислужница наполнила огромный кубок, и Торрес, осушив его, был поражен мягкостью и сладостью благородного напитка. Но не прошло и минуты, как чудодейственная сила вина огненной влагой разлилась по его жилам и затуманила мозг.
Царица приказала ему присесть на край ложа, у ее ног, и спросила:
– Ты пришел незваный. Что же ты хочешь сказать мне или попросить у меня?
– Я тот, кого избрали, – ответил он, покручивая ус и стараясь принять победоносный вид, подходящий для любовного объяснения.
– Странно, – заметила она. – Я не твое лицо видела в Зеркале Мира. Здесь произошло… какое-то недоразумение. Не так ли?
– Да, недоразумение, – охотно согласился он, прочитав в ее глазах, что ей все известно. – Во всем виновато вино. В нем таится чудодейственная сила; она заставила меня открыть тебе мои сокровенные чувства. Я так страстно желаю тебя!
С лукавой усмешкой в глазах, она снова подозвала прислужницу и приказала ей наполнить кубок.
– Быть может, произойдет еще какое-то
– Нет, о царица, – ответил Торрес. – Теперь мне все ясно. Я сумею побороть свои истинные чувства. Выбор пал на Фрэнсиса Моргана, на того, который поцеловал твою руку.
– Это верно, – торжественно промолвила царица. – Его лицо увидела я в Зеркале Мира и поняла, что сбудется то, что суждено.
Ободренный ее словами, Торрес продолжал:
– Я его друг, его лучший друг. Тебе, от которой ничто не скрыто, известен обычай брать за невестой приданое, и вот он послал меня, своего лучшего друга, чтобы разузнать все и осмотреть твое приданое. Должен тебе сказать, что он один из самых богатых людей у себя на родине, где много богатых.
Она так стремительно вскочила с ложа, что Торрес весь съежился и пригнулся к полу, в ужасе ожидая удара ножом между лопаток. Но царица быстро проскользнула к порогу внутренних покоев.
– Иди сюда, – повелительно позвала она его.
Перешагнув через порог, Торрес сразу сообразил, что находится в ее опочивальне. Однако он не стал разглядывать убранство. Подняв крышку тяжелого, окованного медью сундука, царица подозвала его. Торрес повиновался и, заглянув внутрь, увидел самое изумительное зрелище в мире. Маленькая девочка сказала правду. Неисчислимые груды драгоценных камней, точно вылущенный горох, наполняли сундук – бриллианты, рубины, сапфиры, изумруды, – самые ценные, самые чистые и самые крупные, какие ему когда-либо доводилось видеть.
– Погрузи руки в сундук по самые плечи, – промолвила она, – и убедись, что это действительность, а не сонное видение и бред твоего воображения. Тогда ты сможешь рассказать об увиденном твоему богатому другу, которому суждено стать моим мужем.
Торрес, в мозгу которого чудодейственный старый напиток зажег яркое пламя, повиновался ее приказанию.
– Неужели эти стекляшки так интересны? – насмешливо спросила царица. – Ты смотришь на них, точно глазам твоим представилось волшебное зрелище.
– Мне никогда и не грезилось, что где-то на свете могут существовать такие сокровища, – бормотал он, опьяненный этим богатством.
– Они стоят дороже всего на свете?
– Да, это так.
– Дороже любви, доблести и чести?
– Да, они стоят дороже всего этого. Они – сводят с ума.
– Можно ли купить на них искреннюю любовь мужчины?
– На них можно купить весь мир…
– Послушай, – продолжала царица. – Ты мужчина. И не раз, наверное, держал в своих объятиях женщину. Можно ли на них купить женщину?
– С самого сотворения мира женщин покупали и продавали за драгоценности. Из-за них же женщины продавали себя.
– А смогут ли они купить мне сердце твоего друга Фрэнсиса?
В первый раз за все это время Торрес взглянул на нее и забормотал бессвязные слова; он бессмысленно кивал головой, опьяненный выпитым вином и обезумевший от такого количества невиданных сокровищ.
– Разве они имеют такую цену в глазах Фрэнсиса?
Торрес безмолвно кивнул.
– И все их так ценят?