Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. Пьесы и радиопьесы
Шрифт:
Швиттер. Ниффеншвандер, если уж кому надо молиться, то это вам. Дабы вы избавились от своего живописания. Ваши картины отравляли мне умирание полдня. Вы хотите изображать жизнь, а малюете свою жену так, что смотреть стыдно.
Ниффеншвандер. Я рисую свою жену такой, какой ее вижу!
Швиттер. Значит, ваша слепота беспредельна. Вашу жену я видел обнаженной, едва вошел в мастерскую, и потом, когда она легла ко мне. По доброй воле. О соблазнении не было и речи. Она отдалась из чувства гуманности, от щедрости натуры. Поняла, что хочется умирающему. Помогите передвинуть
Толкает кровать, Ниффеншвандер тянет ее.
Ваша жена лежала в моих объятиях. Она дрожала, металась, обнимала меня, вскрикивала. Вот это была жизнь; в ваших картинах ничего этого нет. Тяните, Ниффеншвандер, тяните. Так. Кровать на месте. Теперь стол — туда.
Они переносят стол.
Ваша мазня — бесполезная трата времени!
Ниффеншвандер. Мое искусство для меня свято.
Швиттер. Искусство свято лишь для дилетантов. Вы уперлись в какую-то теорию, потому что ничего не умеете. Ваша жена была мертва в ваших объятиях, как она безжизненна на ваших картинах. Она правильно сделала, что бросила вас. Теперь взяли кресло.
Они несут кресло направо.
Ниффеншвандер. Я бы вас растерзал!
Швиттер. Я в вашем распоряжении.
Ниффеншвандер. Стер бы в порошок!
Швиттер. Бейте как вам удобнее. (Бросает ему стул.) Ловите! (Оглядывается.) Моя мастерская. Опять как прежде. Наконец смогу умереть. Спокойно, с достоинством, сосредоточив все духовные силы. (Идет к кровати, ложится на венки.) Оказывается, все дело было в мебели. Грандиозно, Ниффеншвандер! Смерть несется на тебя, как паровоз, вечность свистит в уши, творения завывают, рушатся, гигантская катастрофа, вселенская…
Ниффеншвандер. Умереть! То и дело хотите умереть, а не умираете! (Не владея собой, уходит в глубину сцены и возвращается с кочергой в руке.)
Входит Великий Мухайм.
Молитесь!
Швиттер. И не подумаю.
Ниффеншвандер. Сейчас поквитаемся.
Швиттер. Пожалуйста.
Ниффеншвандер. Я вас убью.
Швиттер. Я и так умру.
Ниффеншвандер. Сейчас врежу!
Швиттер. Да я же ничего не имею против.
Мухайм (оглушительно). Руки прочь от умирающего!
Ниффеншвандер. Он спал с моей женой, пока я снаружи колотил в дверь.
Мухайм (спокойно). Дайте сюда.
Ниффеншвандер послушно отдает кочергу.
Только я имею право убить Швиттера. (Бросает кочергу в глубину сцены.) Но я его не убью. (Хватает Ниффеншвандера за грудки и толкает к двери. Сдержанным тоном.) Он спал с вашей женой, пока вы колотили в дверь. Можете не тешить себя иллюзиями насчет этого. Зато я предавался иллюзиям. Сорок лет я любил одну женщину, я,
Ниффеншвандер. Господин Мухайм…
Мухайм. Жизнь — это власть, борьба, победы, унижения и преступления. И я замарался всякой грязью, конкуренция не знает пощады, побеждает подлейший, а я всегда был подлейшим и мог быть таким потому, что любил, любил без памяти, без меры ту, ради которой стоило валяться в грязи. И вот оказалось, что все это ложь! Знаете, кто я?
Швиттер. Что-то здесь все-таки не сходится.
Мухайм. Шут!
Ниффеншвандер. Ну что вы, господин Мухайм…
Мухайм. Почему вы не смеетесь надо мной? Смейтесь! Смейтесь!
Ниффеншвандер. Да смеюсь я, господин Мухайм, смеюсь!
Мухайм. Вы только лезете со своим гонором: художник жаждет мести!
Ниффеншвандер. Господин Мухайм…
Мухайм. Великий Мухайм этого не потерпит, тут вы сильно ошибаетесь, такими вещами Великий Мухайм не шутит. У вас только поцарапали тщеславие, а я уничтожен, раздавлен, меня опозорили, растоптали, прикончили! (Выталкивает его за дверь, в коридор.)
Ниффеншвандер. Господин Мухайм…
Мухайм. Вон отсюда!
Ниффеншвандер. Помогите! Господин Мухайм… На помощь!
Мухайм. Вон!
Грохот. Крик. Тишина. Мухайм, тяжело дыша, медленно возвращается, дверь остается открытой.
Я спустил этого паразита с лестницы. (Расстегивает воротничок.) Адская жара.
Швиттер слезает с постели.
Швиттер. Теперь знаю, что мне мешает. (Берет венок.) Выкиньте венки за дверь. (Бросает венок Мухайму.) От ПЕН-клуба.
Мухайм ловит венок.
Мухайм. Вслед за паразитом. (Швыряет венок за дверь.)
Швиттер. От правительства. «Благодарное отечество своему великому сыну». (Кидает венок за венком Мухайму, тот выбрасывает их за дверь.) От председателя городского совета, от Комитета по Нобелевским премиям, от ЮНЕСКО, от Союза писателей, от Национального театра, от издателей, от театрального общества, от кинопродюсеров, от гильдии книготорговцев.
Мухайм. Очистили.
Швиттер оглядывает помещение.
Швиттер. Кровать — ближе к стене… Стол — чуть к середине… Оба старых стула… Кресло… (Переставляет мебель.)
Мухайм. Швиттер, я носился по городу в своем «кадиллаке», не обращая внимания на красный свет. Пришлют кучу штрафов. Не будь я Великим Мухаймом, мои водительские права уже отобрала бы полиция. Но я Великий Мухайм. Я поехал назад, чтобы поглазеть на ваш труп. Я готов был часами не сводить глаз с вашего трупа, сознавая, что есть высшая справедливость, есть Бог на небе, владыка всего сущего.