Собрание сочинений в шести томах. т 1
Шрифт:
С годами стало очевидно, что, несмотря на многотомное и блестящее творчество Алешковского «за отчетный период», т.е. от НН-1 и до настоящего времени – НН продолжает жить в Юзовом сознании. Он персистирует, как возбудитель хронического заболевания. Он часть Юзова существа. Юз верит в НН. Доверяет его воображаемой реакции на бытие. В свое время он добыл НН из очень глубоких слоев безвоздушного пространства советского инобытия, как некое очень полезное ископаемое, а потому обновить роман – значит – добыть реакции НН на новые вызовы безбожной комедии нашей жизни. В девственной, но здравой башке НН постоянно осуществляется синтез. Каша в его голове – это то, что получается от совместного бурления навязываемых советской пропагандой штампов, кулуарных разговоров в полуподпольной лаборатории, уроков мудрости жизни от старшего товарища – международного урки, литературы, прочитанной в процессе дрочки на благо науки (НН -донор спермы для новаторских экспериментов подпольных советских генетиков) и его собственного природного нравственного чутья. И потому особенно велик соблазн пустить НН по новому кругу бытия в небытии. Юзу интересно, а читателю полезно узнать, как и куда он поместит то или иное событие, ту или иную информацию – в свою здраво мудацкую иерархию ценностей. Уже в многотомнике,
Николай Николаевич – архетип. Как и Дон Кихот, над которым он сам плакал три недели вместо того, чтобы ударно дрочить на благо научных дерзаний. Его адаптационные способности безграничны, но при этом в нем нет ни тени вульгарного приспособленчества. Он органически неспособен ссучиться. Расширение его возможностей никак не сопряжено с падением. Ему, так или иначе, присуща НОРМА, с высоты которой он брезгует, не доверяет, сторонится, сочувствует или, как в случае Влады Юрьевны – благоговеет перед тайной совершенства.
Исходный НН потряс в свое время, кроме всего прочего – невероятной скоростью авторской мысли. Фразы были короткие и при этом невероятно емкие. Между словами зияли и сияли бездны сжатого смысла.
Теперь Юз создал «расширения». Прикоснувшись своей рукой к этому произведению снова, он словно на интерактивном экране добывает новый урожай – уточнение и размножение смыслов. НН остается самим собой. Он – матрица. Здоровое начало. Человек, который звучит гордо, даже будучи использованным в качестве подопытного существа наукой, советской властью, властью тьмы и волей автора. В расширенном варианте НН в еще большей степени представляется собирательным образом здравомыслящего не окончательно испорченного всенародного доброго молодца, который через все завалы советского экзистенциального бреда, похоже, все-таки выбирается на сушу труднодоступного пайка нормального существования на свете – прочь от коллективного безумия, прочь даже от взрастивших его интеллект ученых, которые по грустному признанию старичка Академика, тоже заняты суходрочкой, прочь – в тихую гавань любви и мирного созидания. (Не так же ли поступил и сам автор, когда свалил, по существу, не в Америку, а в частную жизнь, продлив ее в дали от суетной молвы – на радость себе, семье, читателям и друзьям?)
Забавно, но, похоже, Юз сам заразился от героев своей книжки, экспериментировавших на сперме Николая Николаевича с помощью прибора ИМ-1 (искусственная матка), и его неудержимо тянет экспериментировать на феномене Николая Николаевича, как например, на приборе НН-1. И трудно с ним не согласиться! Это и вправду интересно и небесполезно.
После временного якобы повзросления человечества мы сейчас как будто бы опять становимся свидетелями и участниками, и жертвами, конечно, ситуации, когда ничто, никакие знания-образования-умения не помогут и только нравственное чутье, звериная врожденная благонамеренность смогут или не смогут уберечь нас от погибели.
А вот Николай Николаевич слинял-таки от навязанного ему способа существования белковых тел – у него лично, а не под руководством партии, правительства, науки или даже Влады Юрьевны, – у него лично стоит теперь на дореволюционную книгу «Как самому починить обувь»! Это очень важный момент. Несмотря на все льготы хрущевско-брежневской тотальной дрочки НН выбирает для себя скромное созидание. Нет, не свершения и не замашка на прежде небывалое – починка уже имеющегося и обидно подразвалившегося. Господь создал прекрасный мир. С тех пор он только портится и уже изрядно преуспел в этом. Его надо починять, желательно своими руками. Николай Николаевич не только перестал воровать, не впрягается в ярмо рабского труда – он даже перестал дрочить в прямом и переносном смысле, он пошел дальше интеллигенции по пути избавления от иллюзий дьявольской мании величия. Он становится человеком, который намерен звучать ГОРДО и при том – НЕФАЛЬШИВО.
Ольга Шамборант
НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ
лирическая фантасмагория
Ирине Розенталь-Никифоровой, Алеше, Ольге Шамборант, Андрюше Битову и моей, в те дни рожденной Музе – на память о поддачах, комарах, свежей треске, землянике, дивных дюнах Рижского взморья.
1
Вот послушай. Я уж знаю: скучно не будет. А если заскучаешь, значит, полный ты мудила и ни хуя не петришь в биологии молекулярной, заодно уж и в истории моей жизни. Вот я перед тобой мужик-красюк, прибарахлен, усами пошевеливаю, как кот, словивший мышь, «Волга» бегает, хата, заметь, кооперативная, а жена – скоро кандидат наук, главное, любовь ведь свыше нам дана, замена счастию она, примерно так сказал тот же Пушкин. Жена, в натуре, загадка – не менее, а если более, то тайна природы. Этот самый сфинкс с отбитым носом, который в Египте – я короткометражку видел, – говно по сравнению с ней. В нем, кроме памятника, и раскалывать-то нечего, если разобраться. Ну о жене речь впереди. Ты помногу не наливай, половинь. Так забирает интеллигентней, и шнифты не разбегаются, как у зайца. Закусывай, а то совсем окосеешь и еще лет триста умом Россию не поймешь… я тоже, как видишь, совершенно ее не понимаю, но все-таки закусываю.
Короче говоря, после войны освободился я девятнадцати лет, образование – от звонка до звонка – культурные трехлетние беседы с различными врагами народа, замечательно умными русскими, евреями, литовцами, чеченами, немцами и прочими равноправно посаженными членами дружбы народов. Тетка меня в Москве прописала: ее начальник паспортного стола ебал прямо на полу в кабинете. И месяц я нигде не работал. Не хотел. Куропчил потихоньку на садке, причем без партнеров, даже пропаль перепулить быо некому. Артистом называли щипачества, легендой такого вот артистизма. Если б Сталинскую премию за него давали… впрочем, хули пороть утопию? Видишь пальцы? Ебаться надо Ойстраху – мои длинней. И, между нами, чуял я этими пальцами, что за цвета у купюры в лопатниках
Как, спрашиваешь, однажды я сгорел?.. нет, не жадность, сука, погубила – собственный волюнтаризм подвел, моего хуидола… дело прошлое, одна цыганка мне гадала – мы с ней кувыркались-клоунадили за кулисами театра Ромен: остерегайся, мой хороший, автобусов… не внял я, позорник, не внял… была в том проклятом автобусе полезная давка… я заподлицо прижался к тендеру одной охуительно аппетитной дамочки… в сумочке бабки нащупал, вытянул, перепулил их за отворот ботинка, работаю, блядь, как Игорь Кио – хрен уследишь, где фокус, где фикус, то есть накось выкуси, Петровка 38… и вот тут, надо же, они, сволочь, изволили, видите ли, заторчать… плевать данному органу – одна из его кликух, Шершавый – на чувство реальной, как дважды два, опасности и наоборот… это не одно и тоже – научись размышлять, скептик ты ебаный… он себе тупо упирается, как ишак у Хаджи Насредина… куда, блядь, куда?.. ну хули ты пристал?.. я же позади нее стою, а ведь у любого, как известно, хуирода заместо трезвого ума – лишь инстинкт самовставания тогда, когда залупой вниз болтаться надо… скажу тебе так: ни в истории, ни в географии природы – ни малейшего не будет порядка, пока они, хуидолы и хуироды всего человечества, не начнут вставать вовремя, как, допустим, у собак, котов, тех же ишаков, слонов, моржей и других млекопитающих… проблема-то в том, что демография у народа вшивовата, вот, кирюха, в чем дело, тогда как самой ебли на душу населения намного больше, чем дальнейшей нужды в быстрейшем укреплении породистого генотипа нашей популяции – иначе нам пиздец… вот тебе и а-а-а!.. я и сам такой: всю дорогу завожусь с полоборота, но это уже профессия… как видишь, являюсь не только инструктором-мастурбатором высшего разряда, но и испытателем не хуже самого Коккинаки… я даже сейчас, вроде тебя, тахикардирую, как у окошка женской бани, давленье скачет, прерывается дыхание… это злоебучая либедуха загуляла по буфету – это она… если хочешь знать, мы, козлы, попривыкали ее использовать все больше ради кайфа ебли, а не заветного распоряжения, общеизвестно Кого именно, насчет плодитесь и размножайтесь, так как ебля это вам не игрушка… позже узнаешь, что это за звери – либедуха и Эрос, промеж ног который у тебя вырос вместо умственного развития обоих полушарий того же не обученного мозга… автобус, значит, пыхтит, мой, еще раз подчеркиваю, тупо упирается в самую что ни на есть святую для каждого существа женского человекопола позицию… еще пяток секунд, и он, как бывало, кончил бы в трусики – плевать ему на них, не он стираетя… но, как и было мне цыганкою нагадано, судьба распорядилась по-своему, так как, в ее глазах, любой шершавый – пшик, зола, ничто… чудесная дама завопила на весь автобус, прямо в член моих мудей вцепилась, я остолбенел… чехты, горю с поличным, хотя потом уверял я следака, что чьи-то бабки мне в ботинок нарочно перепулил какой-то жулик в форме капитана МВД, которого немедленно надо бы отыскать, поймать и обезвредить… бесполезняк – все такое нашему следствию похую, не в Америке находимся… но вот какое странное дело: точно такого, как я напророчил, щипача, в офицерской форме, отловили с поличным через пару дней, а меня тут же разогнали… теперь до конца срока жизни – хуй вот я еще разок в автобус сяду… лучше поползу по мостовой, скажем, в бар, чем сесть в коварный этот вид транспорта.
Ну ладно, куропчу себе помаленьку. Маршрут троллейбуса «Букашка» освоил и трамвая «Аннушка». Ксивы разные, заметь, не брал. А если попадались, я их по почте отсылал или в стол находок перепуливал – надо все ж таки совесть иметь. Был при бабках. Очень изводила, в тесноте, близость девичьих и женских даров природы. Иногда, на всякий случай, подвязывал шершавого косынкой к ляжке, чтоб в давке не осатаневал, грешный дьявол преисподней.
А у метро "Кировская" процветала ярмарка девчонок и бабенок, домработниц. Эти трясогузки летали стаями в столицу, так как хули им было толку от вшивых колхозных трудодней. Наебешься, бывало, с двумя-тремя ночью, в Нескучном, так, что коленки подгибаются, как у новорожденного телка. Один раз ебанулся в обморок, девки ужаснулись, сбегали за "скорой", санитары увезли меня на носилках во Вторую Градскую – почти не дышал, порол какую-то хуйню, так что запомни: подбалденный перееб намного вредней трезвого недоеба… да, да, перееб – нечто вроде заворота кишок и болезни Приапа… Приап был царем, кричал от боли, поскольку хер его моржовый, то есть авторитетный, в древнем мире, член, вообще никогда не ложился… согласен, частично поэтому пиздец и надвинулся на всю древнюю Грецию – от нее остались только боги, их резиденция в горах, остров Лесбос и Олимпиадное движение спортсменов к финишам различных стартов. Не спасибкай – не следует кирюх благодарить за соль, лекарства, спасение от смерти и за уроки истории – это хуевая примета. Я уж собирался поджениться на дочке теневика-миллионера, но она была тупа, некрасива, лопала много конфет, даже не помогало устрашение, что жопа слипнется от бесконтрольного такого пережора сладостей. Мне это обрыдло. Честно говоря, свобода всех телодвижений личности дороже трехразового питания и полового отъебона, причем, безо всякой любви. Потому что только любовь к одной во всей Вселенной даме сердца чудесно сдерживает свободу распутных, как это бывает, телодвижений – вот почему, и хватит, я сказал, кончай почемукать!.. Вдруг тетка говорит:
– Сосед тебя, Луку Мудищева сраного, в институт к себе берет. Лаборантом будешь. Все одно – погоришь. Гуталин велел политбюро разделить твое ворье на сук и блатных, чтоб, как с тифом и другим геморроем, жестоко и навсегда покончить с преступным миром. Это не параша: у моего полюбовника брат на Лубянке шпионов мышеловит – он все знает прямо от Берии, с которым на вась-вась. С чем-чем, а с садизмом прокурорской власти у нас не заржавеет. Я перебздел. Везло мне что-то очень долго. Специальность получить хотелось, но работать не любил. Не могу – и все. Хоть убей. На зоне кто не работает, тот не ест, а кто мантулит и, как лошадь, упирается, тот вообще – дистрофик, доходяга, долго не живет. Отучили людей мантулить по-совести, особенно, в лагерях. Кроме того, воровка никогда не станет прачкой, а урка не подставит свою грудь. Пришлось идти в институт к соседу, потому что примета есть такая: перебздел, значит, вот-вот погоришь. И в натуре, замечаю в трамвае, как и в троллейбусе, топтунов в штатском, у них в карманах "несчастья", в шнифтах жестокий блеск.