Собрание сочинений в трех томах (Том 2, Повести)
Шрифт:
А справа глядело на Федю море, фиолетово-синее среди желтых берегов. Машина повернула - желтые увалы заслонили море. Машина прошла дальше, опять повернула - и еще раз мигнуло море синим глазком. А потом уж и совсем пропало.
Незнакомые горы встали вокруг и заслонили все, что до сих пор знал и любил Федя. Он вздохнул и стал глядеть по сторонам - на кукурузные поля, на виноградники, на колхозы, лежащие у дороги... Но ни одного колхоза не было такого хорошего и красивого, как их колхоз. А что же будет там, где ни гор, ни моря нету?.. И
А Данилка побрел домой. Достал свои камни. Поглядел на свет сердолики. А он еще злился тогда на Федю, хотел его со двора прогнать. Да если бы Федя сейчас хоть все его камни закинул в море, Данилка бы и слова ему не сказал и сердиться на него не подумал бы!
Данилка пошел было в сад сорвать яблочко. Яблок сколько хочешь, рви, пожалуйста. Вон и сливы почернели. А что одному-то есть - интересно, что ли?
Пришли к обеду отец и мать с работы. Мать поглядела на Данилку и сразу все поняла.
– Не горюй, сынок, - сказала она, - что ж теперь поделать? У нас в колхозе еще хороших ребят немало.
– Это о чем же он горюет?
– спросил отец.
– Как же о чем?
– ответила ему мать.
– Дружок его сегодня уехал.
Отец нахмурился, закурил трубку. Никогда он перед обедом не курит, а сейчас закурил.
– Значит, уехали Бабкины, - сказал он.
– Ну что ж, скатертью дорога. Эти люди по всей земле будут бродить, легкой жизни искать. Пускай себе едут - кому такие колхозники нужны?
– Да ведь каждому хочется жить хорошо, - сказала мать.
– Вон яблонька и та к солнцу тянется.
– Хорошую жизнь самому делать надо, - сердито ответил отец, - а не искать, где она готовая лежит. Пускай едут!
ВОДА
Утром Данилка проснулся рано, на заре. И сразу вспомнил, что Феди уже нет. Федя уехал.
– Мам, - сказал Данилка, - а пускай бы Федя у нас остался?
– Пускай бы, - ответила мать, - только разве он остался бы без матери? Вот ты без меня остался бы?
Данилка прикинул, подумал. Нет, он без матери не остался бы. И снова пригорюнился. Казалось - как хорошо придумал. Написать бы Феде письмо, пускай бы Федя вернулся и жил у них. А оказывается, нет, плохо придумал.
Захлопал кнутом пастух. Мать выгнала корову. Стадо прошло мимо двора. Прошумела машина.
Данилка вскочил. Может, это машина обратно Бабкиных привезла? Может, Бабкины раздумали ехать, продали билеты и вернулись домой?
Данилка с разбегу распахнул скрипучую калитку и помчался к Бабкиным. Утреннее солнце косыми лучами осветило горы. Длинные тени тополей легли через дорогу, и дорога стала полосатой. Около Бабкиных, конечно, никакой машины не было. А дом их стоял пустой, с закрытыми ставнями. Словно закрыл глаза от печали и больше не хочет смотреть на белый свет. И только черный Валет сиротливо лежал у крыльца. Он, наверно, думал, что хозяева скоро вернутся. Он лишь мельком взглянул на Данилку и тут же снова уставился на дорогу, по которой вчера ушла машина. И все глядел туда,
Данилка направился было обратно, домой. Но в это время случилось что-то необыкновенное. Под горой, в долинке, где на высоких деревянных ногах стоял бур, послышался какой-то шум, раздались веселые крики.
И вдруг выше горы, выше колхозных крыш, выше тополей взвилась мощная водяная струя. Она била вверх фонтаном, шумела, сверкала и густо рассыпала кругом крупный дождь.
– Ой!
– взвизгнул Данилка.
– Вода!
А по деревне уже бежал народ в долину, и все кричали:
– Вода! Вода! Вода!..
– Данилка, пойдем с нами!
– крикнула Тоня Каштанова.
– Пойдем с нами, Данилка!
– крикнули и другие ребята.
Им было жалко Данилку: ведь они знали, что он расстался со своим лучшим другом.
Данилка подбежал к ребятам, и они все вместе помчались в долину, где шумела вода. По колючкам бежали, по камням, по жесткому щебню горной дороги. Данилка не чувствовал ни колючек, ни щебня и ничего не видел. Он только видел, как бьет в небо веселая сверкающая струя, как рассыпается вокруг нее солнечный дождь и одна за другой вспыхивают маленькие радуги.
С криком и смехом ребята бросились прямо под шумящий фонтан, под этот веселый дождь, и начали плясать, шлепая босыми ногами по лужам. Колхозники смеялись, глядя на них. Да смеялись и просто так, глядя друг на друга, уж очень большая радость была у них сегодня!
Улыбался и Сергей Матвеич. Наконец-то он добился, нашел воду! Колхозники подходили, жали ему руку, благодарили. Тихон Иваныч от радости не знал, что и сказать, только дергал себя то за правый ус, то за левый. А телятница Анна как прибежала, так и бросилась Сергею Матвеичу на шею и крепко его поцеловала:
– Спасибо тебе, Сергей Матвеич! Спасибо тебе! И за себя и за телят спасибо!
Ребята, мокрые насквозь, плясали под густыми брызгами, скользили, падали, визжали, выбегали из-под дождя и снова лезли под дождь.
Вдруг Данилка остановился, перестал плясать.
– Вот и вода, - сказал он, - а Бабкины уехали...
Он вышел из-под фонтана, отошел в сторонку, губы у него задрожали. Мать увидела его, подошла к нему.
– Что, лягушонок болотный, застыл?
– сказала она и вытерла своим фартуком Данилке лицо.
– Беги домой, надень сухие штаны.
Но Данилка, ни слова не говоря, уткнулся в материн фартук и горько заплакал.
– Что ты, сынок?
– испугалась мать.
– Что ты?
– Мама, - еле выговорил Данилка, - вот она, вода-то, а чего же они уехали?
– Поторопились, - сказала мать, - зря уехали. Ну, ты не горюй, сынок. Слышишь, о чем вода шумит? Винограду будет много в колхозе - вот о чем она шумит. Огород большой будет в долине, капуста будет у нас расти, помидоры, картошка!..
– И картошка?
– переспросил Данилка.