Собрание сочинений. Т. 4. Дерзание.Роман. Чистые реки. Очерки
Шрифт:
Осмотрев благоустроенный Копенгаген с его чистенькими улицами и густыми, безмолвными в будничные дни парками с просторными полянами для гуляний, мы спросили датчан:
— Почему в вашей красивой, цветущей, такой веселой на вид стране много самоубийств?
— Потому что жить очень трудно. Дания — страна молочного хозяйства, мы экспортируем, главным образом в Англию, бекон, яйца, масло. Мы славимся этим, а многие у нас не в состоянии приобрести даже кусок хлеба. Нищенствовать же не разрешается: официально у нас нет нищих. Те, кто работает, платят большие налоги. Квартирная плата съедает не меньше четверти заработка. А ждать нечего — нет никакой перспективы.
Мы вспоминаем слова венгерской матери: «Каждый день для нас приносит
— Джерман? — сердито спросил шофер, включая газ.
— Нет.
— Инглиш?
— Нет, Москва.
Мрачное лицо водителя сразу просияло. Неожиданно он ударил большой ручищей по плечу сидевшую рядом с ним нашу делегатку и, широко улыбаясь, сказал, сразу использовав весь свой запас русских слов:
— О, Москва! До свидания!
Шофер, который возил нас на экскурсию, тоже смотрел невесело, все время поторапливая наших провожатых.
— Куда он спешит? — спросили мы.
— Он хочет, чтобы вы посмотрели побольше.
И мы, в самом деле, с его помощью успели осмотреть очень многое. Уже по собственному почину шофер завез нас в парк, где находились могилы жертв фашистской оккупации. Судя по надписям, это в большинстве была молодежь.
— Здесь много железнодорожников, которые действовали против гитлеровцев, устраивая аварии, — сказал переводчик. — Поэтому фашисты возили в поездах заложников, которых тоже расстреливали.
У братской могилы мастерски сделанная гранитная скульптура. Сидит мать, охваченная скорбью. У ее ног, привалившись к ней, — мертвый молодой солдат. Голова его с закинутым вверх лицом лежит на коленях женщины, застыла отброшенная рука. Возле памятника свежие цветы — от делегаток конгресса. Мы проехали и в дачный район, мимо домишек рыбаков, приткнувшихся к садам богатых вилл, мимо морских купален.
Шофер завез нас и в зеленую зону пригорода, где пышно, радостно цвела сирень и повсюду разбегались переулочки — асфальтовые ленты среди живых изгородей. Из садочков высматривали кирпичные домики под черепичными крышами.
— Что здесь?
— Застройщики. Если человек накопил пять тысяч крон, он может получить еще ссуду и выстроить себе домик. Общая стоимость постройки до шестидесяти тысяч крон, в четыре раза больше, чем до войны. До старости будешь выплачивать проценты, а жизнь так неустойчива! Лишился работы — нечем платить, и хочешь или нет, но приходится отказаться от дома.
Да, невеселая перспектива!
Возвращаясь в отель, мы решили дать на чай старательному шоферу, но он отмахнулся и, похоже, сердито сказал что-то.
— Может быть, он тоже когда-нибудь приедет в Москву, — перевел его слова наш гид. — Вы, наверно, покажете ему все, что там есть. И неужели вы потребуете за это денег?..
Ровно через десять лет, в июне 1963 года, в Московском Дворце съездов тоже открылся Всемирный конгресс женщин. Много воды утекло за это время. Мы стали старше, мудрее. Дети наши подросли или совсем повзрослели. Произошли большие изменения и в международной жизни. Все красочнее и праздничнее становятся год от года конгрессы, фестивали, спортивные встречи.
Это говорит о потребности людей общаться друг с другом, о неслабеющем стремлении объединить силы в борьбе за счастье своих детей. Как сразу распахивается мир, когда идешь по улице иноземного города, идешь как брат и друг, с живым интересом глядя на необычный ансамбль улиц, и незнакомые деревья, и новые для тебя наряды, слушаешь говор, любуешься детьми, близкими твоему сердцу в любом уголке земного шара. Ты чувствуешь себя здесь чужим,
Хорошо побывать за границей! Но не менее интересно принимать у себя заграничных гостей — посланцев дружбы.
На конгрессах, где присутствуют делегаты всех стран, обычно ощущается столько душевной теплоты, что долгие годы воспоминания о них согревают душу.
Я представляю волнение друзей-делегатов, когда они впервые ступают по земле нашей родины.
Она необычайно велика и прекрасна. Счастлив тот, кто побывал на изумрудно-зеленых в летнюю пору сопках Дальнего Востока, на берегу Тихого океана. Навсегда запомнит турист очарование Ленинграда, особенно тот, кто пройдет по его стройным улицам в колдовском сумраке белых ночей. Хороши белые ночи в Якутии. Торжественна там тишина гольцовых гор, похожих на развалины величавых сказочных городов: белокаменные дворцы над синевой таежных лесов, а иногда просто серые каменистые громады, покрытые снизу изжелта-седыми коврами мхов-ягелей и редко раскиданными кустами кедрового стланика. Уходят на север к Ледовитому океану мощные таежные реки, баюкая в студеных струях осетров, пудовых хищных нельм и серебристых лососей. Выравниваются горы, и бескрайние тундры шлют суровый сестринский привет — дыхание северных циклонов — далеким русским равнинам и среднеазиатским и уральским степям. Есть степи и в Сибири… Страна мехов и золота, алмазов и нефти, хлопка и пшеницы — нет счета ее богатствам! Но самое большое наше богатство — люди, создающие новые города, гигантские гидростанции и ракеты, взлетающие в космос. И для всех этих людей гордость — родная Москва. Пожалуй, нет такого жителя, который не мечтал бы побывать в Москве. Везде толкуют о ней. Как она живет, как растет и строится: и о Черемушках знают всюду, и почти на каждой крупной новостройке есть Черемушки со своим милым сердцу названием и устремленностью в будущее. И Лужники свои тоже есть. Но Дворец съездов в стране пока один. И он в Москве, на древнем кремлевском дворе.
Не только интурист, не только советский человек, впервые попавший в Москву, но и мы — уже «коренные» москвичи — не можем равнодушно входить в этот новый чудесный дом…
Поначалу некоторые острословы пытались прилепить ему кличку: «стиляга между бояр». Но Дворец съездов хорошо включился в кремлевский ансамбль. Не заслоняя старых соборов и палат, стоит серебряный прямоугольник этого дворца, как будто на особицу в своей легкой стройности. От его сияющего многооконья светло на просторе серокаменного древнего двора, оживленного посадками голубых елей, и совсем не кажется он таким громадным, каков на самом деле.
В этом славном «домичке» и собрался нынче женский Международный конгресс. И так радостно было присутствовать на нем!
Ведь конгресс был посвящен не только борьбе за права женщин, но и борьбе за национальную независимость, за разоружение и мир на земле. Надобно сразу оговориться, что мы, советские женщины, считаем эти вопросы связанными неразрывно, и напрасно пытались поначалу делегатки Италии говорить о какой-то совершенно нереальной, обособленной женской эмансипации. Достаточно прочесть потрясающие очерки французского корреспондента Мадлэн Рифо «Репортаж с „того света“» об алжирских детях в огне войны, и сразу станет ясна беспомощность тех деятелей, которые надеются на возможность борьбы за экономические права в отрыве от политики. Когда читаешь о матерях, сошедших с ума, прижимающих к пустым грудям иссохшие скелетики младенцев, о матерях, прошедших истязания пытками на глазах своих малышей и переживающих еще большие страдания оттого, что они не могут помешать умирающим от голода детям есть землю, — не страх, а гнев охватывает душу. А ведь такое творится всюду, где еще властвует капитализм. Говорить в этих угнетенных странах только об эмансипации женщин все равно что обращаться с речью к тигру, терзающему свою добычу. Какие права, если война ломает всю жизнь человеческую?!