Собрание сочинений. Т.1. Фарт. Товарищ Анна
Шрифт:
— Неужели вам не ясно и теперь, что вы заблуждаетесь?! — сказала Анна Ветлугину, когда они отошли в сторону.
Брови Ветлугина дрогнули, поползли к переносью.
— Надо создать другой проект. Не медля, не тратя зря ни одного часа, — настойчиво, страстно продолжала Анна. — Положение у нас сейчас просто трагическое. Нельзя впадать в панику, но не надо и обманывать себя. Найдите что-нибудь иное, а для опыта, чтобы убедиться, мы оставим один метровый целик. И вы посмотрите, как просто он уйдет в выпускную воронку.
Поднимаясь
«Развернуться… — бормотала она вполголоса, ловко карабкаясь по затоптанным ступенькам ходов-колодцев. — Раза в два удорожатся подготовительные работы, когда введем горизонт грохочения… Как же это возместить? — Анна поднялась на следующую ступеньку и остановилась, пораженная смелой мыслью. — Что, если в два раза сократить число целиков? В два раза меньше этих ходов и лесенок, в два раза меньше нарезных работ. Распахнуть камеры в целые подземелья. Вот тогда можно будет развернуться бурильщику!»
Домой Анна явилась очень рассеянная и в то же время возбужденная.
— Поиграй с нами, — попросила Маринка, загородившая комнату нагромождением стульев и табуреток. — Это самолет. Хочешь, я отвезу тебя вместе с папой на полюс? На льдину, где живут белые медведи. Или, хочешь, полетим в Америку, как Валерий Чкалов? — Некогда мне, дочка! — ответила Анна и мимоходом нечаянно оборвала протянутые между стульями нитки. — Что ты все заплела, словно паук? — промолвила она с недовольством.
— Анна! — с мягким упреком окликнул Андрей, сидевший с газетой в руках на одном из стульев в качестве пассажира.
— Да, да, — нетерпеливо отозвалась Анна.
Конечно, это он избаловал дочку, позволяя ей перевертывать все в доме вверх дном.
Но, сразу забыв о проказах Маринки, о том, что у Андрея тоже неприятности, связанные с неудачами рудной разведки, Анна пошла в ванную.
Она очень опоздала и поэтому обедала одна; торопливо жевала, почти не замечая того, что ей подавала Клавдия, чертила по скатерти черенком вилки и, не выпив чаю, поспешила в свою комнату.
— Что у тебя случилось, Анна? — спросил Андрей, тихонько прикрывая дверь и подходя к жене.
Она сидела у письменного стола, но не писала, а задумчиво смотрела в окно, где уже копились тонкие сумерки, не оборачиваясь, взяла руки Андрея, которые он положил ей на плечи, и сжала ими свое лицо. Щеки ее горели.
— Тебе нездоровится? — спросил он с ласковым участием.
— Нет, мне хорошо было бы… но рудник болеет, — медленно проговорила Анна, впервые не решаясь делиться с мужем тем, что так волновало ее.
Но они оба привыкли доверяться друг другу во всем самом сокровенном, и, поколебавшись, Анна выложила свои соображения.
Андрей слушал заинтересованно, однако под конец легкое смущение отразилось на его лице.
—
Анна задумалась. Ей самой это было еще не ясно.
И, может быть, оттого, что она не смогла сразу ответить, от вдруг возникшей неуверенности в сочувствии Андрея она почувствовала себя как художник, у которого выпытывают тайну еще не выношенного им произведения. Разве недостаточно того, что она сказала? Андрей смотрел выжидающе. Как он любил выражение раздумья на ее лице!
— Я думаю, метров пятнадцать. Четыре камеры по пятнадцать метров шириной, — сказала она неохотно, почему-то щурясь и хмуря брови.
— Около трехсот квадратных метров каждая?
— Да… приблизительно.
— По-маринкиному «приблизительно»? — сказал Андрей с улыбкой.
— Нет, по-взрослому разумению, — сказала Анна уже с выражением обиды.
— Без крепления, как теперь?
— Конечно. Как же иначе?
Андрей встал, не на шутку встревоженный, медленно прошелся до порога и обратно.
— Ты фантазируешь! — невольно резко произнес он, останавливаясь перед ней и глядя на нее сверху вниз.
— Ничего подобного, я решаю вопрос очень серьезно.
— А мне кажется…
— Мало ли что тебе кажется! — грубо перебила Анна.
В самом деле: никогда раньше не критиковал он ее замыслы так снисходительно и в то же время с пренебрежением. Откуда у него такое? Совсем как будто некстати она вспомнила о его поездке с Валентиной. До сих пор он ни слова не сказал об этом. Почему он умалчивает? Так подумала Анна, но заговорила о другом:
— Вот я сделаю проект…
— Над которым будут… смеяться, — почти страдальчески хмурясь, возразил Андрей.
— Смеяться? Над моим проектом? — повторила Анна и с презрением, словно только и ожидавшим того, чтобы враз вылиться наружу, взглянула на Андрея. Ему показалось даже, что она посмотрела на него с ненавистью. — Бояться того, что скажут, может только обыватель! — проговорила она сдавленным голосом и отвернулась.
— Анна! — воскликнул Андрей, оскорбленный до глубины души.
«Какая зазнайка ты стала: совсем не терпишь возражений», — хотел сказать он, но, понимая, что это еще больше ожесточит ее, молча вышел из комнаты.
— Поговорили! — горестно промолвила Анна, глядя на дверь, плотно прикрытую Андреем. — Конечно, легче всего хлопнуть дверью. Не понял, не поверил! — Анна сжала кулак и медленно разжала его. — Эх, Андрей!
— Конечно, он имеет полное право представить на рассмотрение свой проект. Но лучше бы он так не делал: даже в случае одобрения в тресте мы этот проект проводить не станем — значит, опять проволочка времени, — громко говорил Уваров, морщась от железного лязга и звона разрубаемой черпачной рамы, у которой суетились механик, рабочие и слесари.