Собрание сочинений. Т.18. Рим
Шрифт:
Ах, как хорош городок Фраскати на зеленеющем холме под лесистыми вершинами Тускулума, какой несравненный вид открывается с его знаменитой террасы, как горделивы и изящны патрицианские виллы с фасадами в стиле Возрождения, утопающие в зелени садов, в тени кипарисов, дубов и пиний! Пьер не мог налюбоваться этой пленительной красотою, не мог вдоволь насладиться тишиной и отрадой. Больше часа он бродил по аллеям старых, кряжистых оливковых деревьев, по лесистым дорогам, затененным кронами пиний из соседних садов, по тропинкам, овеянным благоуханием, и за каждым поворотом перед ним расстилалась бесконечная равнина Кампаньи. Но вдруг произошла неожиданная
Пьер уже спустился к вокзалу, в низину, прежде покрытую виноградниками, где за последние несколько лет начали возводить новые строения, и тут на дороге, ведущей из Рима, показалась элегантная коляска, запряженная парой лошадей; к удивлению священника, поравнявшись с ним, она круто остановилась и кто-то окликнул его по имени:
— Как! Господин аббат Фроман! Зачем вы здесь в такую рань?
Только тогда Пьер узнал графа Прада, который соскочил на землю и, послав вперед пустую коляску, решил пройти пешком остаток пути вместе с аббатом. Крепко пожав ему руку, граф сказал:
— Видите ли, я редко пользуюсь железной дорогой, предпочитаю экипаж. Чтобы лошади не застаивались… У меня тут дела, как вы знаете, я занялся постройками, но они, к несчастью, плохо подвигаются. Вот почему даже осенью мне приходится приезжать сюда чаще, чем я хотел бы.
Пьер действительно слыхал об этом. Семья Бокканера была вынуждена продать роскошную виллу, построенную здесь их предком кардиналом во второй половине шестнадцатого века по проекту Джакомо делла Порта; поистине то было княжеское поместье: тенистые сады, буковые аллеи, бассейны, водопады и знаменитая, лучшая во всей окрестности терраса, с которой открывался вид на бескрайние равнины римской Кампаньи, простирающиеся от Сабинских гор до песчаных берегов Средиземного моря. При разделе имущества Бенедетта получила в наследство от матери обширные виноградники в низине под Фраскати и принесла их в приданое графу Прада как раз в то время, когда не только Рим, но и провинцию охватила лихорадка строительства. Поэтому Прада увлекся идеей построить около Фраскати несколько небольших вилл в буржуазном вкусе, наподобие тех, что вошли в моду в окрестностях Парижа. Однако на виллы нашлось мало покупателей, разразился финансовый кризис, и граф принужден был теперь выпутываться из затруднительного положения, выплачивая жене ее долю после их разрыва.
— Кроме того, — продолжал Прада, — в экипаже я могу приехать и уехать, когда вздумается, а на железной дороге связан расписанием. Нынче утром, например, у меня свидание с подрядчиками, оценщиками, адвокатами, и я понятия не имею, долго ли они меня задержат… Чудесная местность, не правда ли? Мы, римляне, недаром ею гордимся. Сколько бы у меня ни было забот и неприятностей, но, приехав сюда, я радуюсь от всего сердца.
Он не договаривал самого главного: его любовница Лизбета Кауфман провела лето в одной из этих новых вилл и устроила там изысканную художественную мастерскую, где ее посещала вся иностранная колония; к незаконной связи, в которую она вступила после смерти мужа, римское общество относилось снисходительно, и Лизбета пользовалась всеобщим расположением благодаря таланту и веселому нраву. Даже ее беременность не вызвала осуждения, и Лизбета, вернувшись в Рим в середине ноября, благополучно родила здорового крупного мальчика, что вызвало в светских салонах и в салонах церковников всевозможные сплетни и пересуды о неминуемом разводе Прада с Бенедеттой. Понятно, почему граф Прада так любил Фраскати, городок, с которым у него было связано столько
Встреча с Прада была неприятна Пьеру, питавшему неодолимое отвращение к дельцам и коммерсантам, но он постарался держаться как можно любезнее и участливо осведомился о здоровье его отца, прославленного героя, старика Орландо.
— Ах, он чувствует себя превосходно, только вот ноги парализованы. Он нас всех переживет. Бедный отец! Я так мечтаю поселить его на все лето здесь, в одной из вилл! Но он ни за что не хочет: упрямец боится покинуть Рим, как будто в его отсутствие город могут снова завоевать.
Прада громко расхохотался, он любил подшучивать над старомодным героизмом борцов за независимость. Потом он прибавил:
— Вчера отец говорил мне о вас, господин аббат. Он сетовал, что вы давно его не навещали.
Пьера огорчили эти слова, потому что он относился к Орландо с искренней любовью и почтением. После первого визита он еще раза два заходил его проведать, причем старик неизменно отказывался беседовать с ним о Риме; позже, говорил он, когда его юный друг сам все увидит, почувствует и поймет, настанет время обсудить вдвоем эту сложную тему.
— Прошу вас, — воскликнул Пьер, — будьте добры передать вашему батюшке, что я не забыл о нем и только потому его не навещаю, что хочу последовать его совету. Перед отъездом я непременно зайду с ним проститься и поблагодарить за сердечный прием.
Они продолжали медленно подниматься в гору по дороге, застроенной новыми виллами, многие из которых так и не были закончены. Узнав, что аббат приехал нанести визит кардиналу Сангвинетти, Прада снова засмеялся, обнажив свои белые, волчьи зубы.
Да, верно, кардинал приехал сюда, как только папа захворал… Ручаюсь, что вы найдете его в лихорадочном волнении!
— Почему же? — спросил Пьер.
— Да потому, что нынче утром поступили дурные известия о здоровье святого отца. Когда я выехал из Рима, ходили слухи, что ночь прошла тревожно.
Прада остановился передохнуть на повороте, возле небольшой старинной церковки, одиноко и печально стоявшей на опушке оливковой рощи. Из полуразвалившейся лачуги рядом с церковью вышел рослый, плечистый священник с широким загорелым лицом и, резко заперев дверь на двойной поворот ключа, быстро удалился.
— Посмотрите-ка! — насмешливо заметил граф. — У этого молодца тоже сердце не на месте, уж наверно, он побежал за новостями к вашему кардиналу.
Пьер с изумлением глядел вслед священнику.
— Да я ж его знаю, — сказал он. — Если не ошибаюсь, в день приезда я видел его у кардинала Бокканера: он привез его высокопреосвященству в подарок корзину с фигами и просил поручиться за своего младшего брата, которого посадили в тюрьму не то за драку, не то за поножовщину. Впрочем, кардинал решительно отказался дать поручительство.
— Это он самый, без сомнения, — ответил Прада, — он был своим человеком на вилле Бокканера, когда его брат служил там садовником. А теперь он доверенное лицо и преданный помощник кардинала Сангвинетти… О, этот Сантобоно прелюбопытная личность, пожалуй, у вас, во Франции, такого не сыщешь. Он живет совсем один в этой развалившейся лачуге при старой церкви Санта-Мариа-деи-Кампи, куда прихожане заходят послушать мессу не чаще трех раз в году. Да, это настоящая синекура: жалованья в тысячу франков ему вполне хватает на пропитание, он живет как сельский философ и возделывает большой фруктовый сад. Видите, вон там, за стеною.