Собрание сочинений. т.2. Повести и рассказы
Шрифт:
— Теперь посидите спокойно, — сказал Девиль, — закройте глаза и думайте о чем-нибудь, тогда все пройдет. Я знаю — я был ассистентом у боксеров.
Пит покорно закрыл глаза и откинулся на спинку стула, распустив тело. Тепло от виски проникало все глубже, разливалось в каждой жилке, и он почувствовал вдруг состояние волшебного покоя и счастья. Такое состояние бывало у него на севере, когда, в свободное время, он уходил в лес и в глуши, среди синих сугробов нетронутого снега садился на сваленный ствол помечтать. Кругом лежала хрустальная тишина, в ветках
Пит сидел, слушая лесные шорохи, и мечтал. Чаще всего он мечтал о какой-то счастливой земле. Он не знал, где она находится и как называется, но верил, что где-то в мире должна же быть большая, теплая солнечная земля, на которой всем людям живется беззаботно, радостно и ясно. Не может быть, чтобы такой земли совсем не существовало, без нее мир терял всякий смысл, а жизнь не имела цели.
И когда Пит вспомнил об этих своих мечтах в лесной тишине, его вдруг властно потянуло опять на север, в белое молчание снегов, в безлюдье. На севере он был счастливее, чем здесь, в безалаберном грохоте Сан-Франциско, где он чувствовал себя пушинкой из детской сказки, пушинкой, за которой гоняются черти.
И еще не осознанная мысль начала настойчиво проталкиваться в его растревоженное сознание.
— О чем вы думаете, Митчелл? — услыхал он тихий и дружелюбный вопрос Девиля.
— О севере, Девиль, — ответ вырвался неожиданно.
— Да? — сказал Девиль. — Вот это странно. Ведь я тоже думаю об этом. Это объявление засело у меня в голове.
Пит открыл глаза и сел прямо.
— Какое объявление?
Он совершенно забыл об объявлении дирекции, о том самом объявлении, которое привело его к бою с Фиппсом.
— Ну это! Насчет полета с русскими. Что вы об этом думаете?
Пит уставился на собеседника. Это было совершенно неожиданно. Он ни одну секунду не думал отзываться на это объявление. Он изуродовал Фиппса за подлое вранье о командоре Слайпни, но ему в голову не приходило лететь с русскими летчиками. Фиппс врал о качествах пилота, но Фиппс был прав, что в такое паскудное время, как начало весны, лететь в Арктику могли только люди, которым надоела жизнь и претили тривиальные способы самоубийства. Умирать же Питу совсем не хотелось, тем более сегодня. Нужно было жить, чтобы придумать, как помочь сестре и где достать денег.
— Я совершенно не думал об объявлении, — сказал он довольно равнодушно. — Почему вам это пришло в голову?
Девиль придвинулся ближе.
— Слушайте, Митчелл. Я хочу вам предложить сделать это дело вместе со мной. Я видел вас и в работе и на отдыхе. Мне кажется, что вы спокойный парень, с выдержкой и характером. И вы честный человек, Митчелл. В этом я убедился сегодня. Вы не кум русскому командору, но вы не стерпели, когда всякая скотина клевещет на хорошего летчика. Что бы бы подумали о предложении поехать вместе со мной сейчас к русским? Это не решает вопроса о вашем согласии лететь — вы сможете отказаться. Но мне нравится эта авантюра, в ней есть что-то свежее. И помимо
Пит несколько секунд молчал. Ему не приходила в голову денежная сторона вопроса. А в самом деле, возможно, что Девиль прав. Он слыхал, что русские приглашали в свою страну инженеров и мастеров обучать обращению с машинами, и слыхал, что этим инженерам платили много и щедро. Может быть, здесь решение того неразрешимого вопроса, над которым он и мать утром безнадежно ломали голову.
— Вы уверены, что они хорошо заплатят?
— Убежден. Ведь дело экстренное. Они не могут ждать и торговаться. Им дороже час, чем тысяча долларов. Так как? Проедемся?
Пит помолчал еще секунду.
— Что же, пожалуй, проедемся. Вы перевернули мне это дело другой стороной, — сказал он, подымаясь, — я не имею ничего против севера, мне даже хочется туда. А если при этом будут хорошие деньги, это меня совсем устраивает. Я сегодня как раз с утра ломаю башку, где бы достать много денег?
Они вышли и взяли автобус. Едва автобус тронулся — Пит вдруг поднялся с сиденья.
— Погодите, — сообразил он, — мне же нужно переменить рубашку. У меня, вероятно, достаточно подозрительная рожа, и если к тому же я явлюсь в рубашке, измазанной кровью, меня отправят прямо в участок. Нужно зайти в лавочку купить новую рубашку.
— Ни черта вы не купите, — Девиль усадил Пита, — воскресенье. Все лавочки заперты. Зайдем ко мне, я живу в двух шагах от «Пасифик», и дам вам рубашку.
В отеле лифт вскинул их на четвертый этаж. Коридорный указал направление. Они шли по гулкому длинному коридору с массой дверей.
— Интересно в самом деле, как выглядят эти русские? — сказал Пит, останавливаясь у номера 118.— Может быть, я напрасно разворотил личико Фиппсу.
— Мне совершенно все равно, какой у них вид, лишь бы у них были настоящие деньги, — отозвался Девиль. — Стучите.
Пит постучал. На оклик изнутри толкнул дверь. Оба вошли в обычную коробочку-прихожую отельного номера. Во второй, внутренней двери, закрывая ее пролет, стоял спиной к свету человек. Лицо его было в тени. Питу показалось, что это совсем зеленый юноша.
— Что вам угодно? — спросил он, всматриваясь в вошедших.
Мы бортмеханики, сэр. По объявлению «Эйрвейс Компани», — пояснил Пит. — Может быть, мы опоздали?
— Нет, вы не опоздали. Тут были уже трое, но с ними не вышло.
— Тогда, сэр, если вас не затруднит, доложите русскому командору.
Стоявший в дверях засмеялся.
— Зачем же такие сложности? Может быть, возможно обойтись без доклада?
Пит нахмурился. Действительно, должно быть, русские странные люди. Шутить шутки с людьми, пришедшими по делу, несколько неуместно.
— Я однажды читал, сэр, в газете о русских обычаях. Там писалось, что русские любят дурачить гостей всякими прибаутками. Но у нас нет времени на это. Мы хотим видеть начальника русской эскадрильи командора Мочалова.
Человек в дверях засмеялся еще беззаботней.