Собрание сочинений. т.4. Крушение республики Итль. Буйная жизнь. Синее и белое

Лавренев Борис Андреевич

Офицер закусил губу, поклонился и удалился.

— Ты с ума сошел? — вскрикнул Атанас.

— Что? Мне жаль тебя… Ты можешь смеяться надо мной, как над дураком, и все же… Я знаю, что это не королевство, а шантан, что это не король, а швабра, я ненавижу всех королей в мире, но… тут и есть но… Я чувствую сейчас себя представителем народа… Да… да, хохочи, лопни от смеха, но, пока я здесь, я не позволю, чтобы этот скулодроб плевал в лицо нации. И пока я здесь, я, бывший шулер, бродяга, пока я на посту премьера этой страны, —

я не допущу, чтобы зарвавшийся бурбон командовал нами, как новобранцами.

— Что с тобой? — спросил изумленный гофмейстер, — ты разволновался, как селедка, попавшая в сеть. Откуда у тебя такой патриотизм?

— Патриотизм? Осел!.. Если я и стал премьер-министром, то только для того, чтобы покончить с этой игрой в государство, чтобы облегчить путь сюда тем, идущим с севера, к которым лежит моя душа. Но я не хочу, чтобы вся нация лежала под генеральским сапогом. Иногда жизнь требует пафоса отечества, и он у меня появился. А твой кругозор узок, как ушко иголки…

И премьер отправился в покои короля, покинув озадаченного гофмейстера.

Вскоре он снова вышел на террасу и возобновил свою игру с котом.

Но в полдень его занятие было прервано докладом о прибытии генерала Орпингтона.

Сэр Чарльз мерял приемную дворца огромными шагами, и в такт шагам шпоры его звенели быстро и грозно.

Он взглянул на вошедшего премьера, как лев на падаль.

— Где король?

— Вы изволите спрашивать о его величестве?

Сэр Чарльз пристально взглянул в лицо премьеру. Оно было спокойно и сурово.

— Да! Я спрашиваю, где король?

— Его величество ждет вас в угловой приемной. Я прошу вас последовать за мной.

В угловой приемной, венецианское окно которой выходило в густую синеву залива, король Максимилиан, в том же белом мундире, в котором он был на историческом заседании парламента, поднялся из-за письменного стола и сделал два шага навстречу сэру Чарльзу.

Лицо у него было смущенное, но держался он твердо. Премьер дал ему инструкции, как вести себя.

— Я очень рад посещению вашего превосходительства, — сказал он, протягивая руку с радушной улыбкой.

Сэр Чарльз остановился перед ним и скрестил руки на груди.

— Это что за комедии? — сказал он, дрожа от гнева, — на каком основании вы отказали в приеме моему адъютанту?

Король вздрогнул, но, встретив за спиной разгневанного представителя Наутилии твердый взгляд премьера, сказал тихо и вежливо:

— Я прошу простить меня, ваше превосходительство, но я был занят докладом военного министра.

— Что? — спросил сэр Чарльз, — вы были заняты? Вы? Вы, кажется, не на шутку вообразили себя великим монархом? Вы, кажется, забываете, что вы были всего неделю тому назад безработным шалопаем и что я сделал вас королем?

Максимилиан поднял голову. Одутловатые щеки его порозовели, он сжал пальцы рук.

— Ваше превосходительство! Здесь вы разговариваете

не со мной, а с королем Итля. Из уважения к вашему монарху вы должны помнить об этом.

— Как? — вскрикнул, отступая в изумлении, сэр Чарльз, — вы осмеливаетесь сравнивать себя с моим повелителем? Вы? Вы забыли, что завтра же я могу отправить вас подметать улицы так же просто, как я возвел вас на престол… Я смахну вас с трона, как пылинку с мундира.

— Ваше превосходительство! Я вынужден вмешаться. Я не могу позволить в моем присутствии говорить таким образом о моем короле, — вступился премьер.

Сэр Чарльз повернулся к непрошеному заступнику. Лицо его побагровело от гнева.

— О вашем короле? Каков пастырь — таково и стадо! Вы тоже вообразили себя настоящим министром? Тем хуже для вас! Убирайтесь вон отсюда!

— Что? — спросил в свою очередь премьер, и его почтительная до сих пор фигура распрямилась, как пружина. — Бросим вежливости. Если судьба дала вам, господин, ослиную глотку, — все же вы не слишком петушитесь. Когда-то я сворачивал одним ударом и не такие лошадиные челюсти, как ваша. Думаю, что с тех пор я не очень постарел и не очень ослаб…

Сэр Чарльз шагнул к премьеру и поднял хлыст.

Премьер легко поймал его и вырвал с такой же легкостью, как перо из чернильницы, и в то же время сэр Чарльз услыхал за спиной у себя насмешливый женский голос:

— Прелестно! Дипломатический представитель Наутилии, разговаривающий при помощи хлыста. Я была лучшего мнения о дипломатических способностях вашего превосходительства…

Сэр Чарльз быстро обернулся. Женский голос отрезвил его, и, поворачиваясь, он мгновенно сменил гневную гримасу на ту очаровательную улыбку, которая создала ему на родине славу обаятельнейшего кавалера.

— Ее величество! — услыхал он голос премьера.

— Простите, ваше… — начал сэр Чарльз, делая шаг навстречу королеве, и вдруг остановился с занесенной ногой, смотря в лицо стоявшей перед ним широко раскрытыми глазами.

Гемма весело расхохоталась ему в лицо.

— Почему вы стоите на одной ноге, сэр Чарльз? Я не подозревала, что вы так хорошо имитируете аиста. На родине я слыхала о вас столько серьезного, что не ожидала найти в вас такого забавника. Ну, здравствуйте же!

Сэр Чарльз оглянулся на премьера с видом затравленного волка.

— Кто эта женщина? — спросил он трагическим шепотом.

— Ее величество, королева Итля, — спокойно ответил премьер.

Сэр Чарльз почти прыгнул к королю и схватил его за плечо.

— Вы… вы женились… на этой женщине? — закричал он, брызгая слюной.

— Но… вы же с-сами… хотели этого… — пробормотал испуганный Максимилиан, защищая лицо.

— Я хотел?..

— Ну да… ведь вы же сказали, что… что мне нужно… нужно жениться.

Сэр Чарльз оттолкнул несчастного монарха Итля, и тот опустился в кресло.