Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения

Боков Виктор Федорович

Сибирские реки — большая арена Для действий совместных, но не для раздора. Я видел, как очень холодная Лена Бросалась в объятья холодного моря. Я помню — Амур как тигренок мурлыкал, Когда я ходил по нему на баркасе. Сибирские реки — с особенным ликом, Медлительность их — это сила в запасе! 1970

Сибирский характер

Сибирский

характер Напорист, неистов. Наследует он Ермака, декабристов. Сибирский характер Высокого свойства — В нем сила и нежность, А вместе — геройство. Сибирский характер Рождался в бореньях. Он мчал на собаках, Бежал на оленях. Он вышел к Байкалу, Сказал: — Ты священен! — Он был в кандалах, Не моля о прощенье. Этапы, остроги, Царевы централы Его не сломили, Его не украли. Сибирский характер В ночи непроглядной Стал мудрый, как Ленин, Как время, громадный. Он нынче расправил Могучие плечи, Идет не туда он, Где лучше и легче. Идет он туда, Где болота и тундра, Где даже мотору И трактору трудно. Он строит поселки У нефти и газа, С надеждой он смотрит Вперед черноглазо. Все — русский с таджиком, Киргиз с белорусом — Его создавали, Он вырос не трусом! Сибирский характер, Он молод и дерзок, Сибирь его любит, Земля его держит. 1970

* * *

На тихом кладбище в Тобольске Спит старый сказочник Ершов. Рифмач изысканный, не бойся Исконности его стихов. Ведь, как-никак, их Пушкин начал, Первопрестольный соловей, А он-то что-нибудь да значил, В садах поэзии своей! Над кладбищем ревут моторы, Слышна стальная дрожь частей. Необозримые просторы Потребовали скоростей. А там над Обью, за Тоболом По приказанию людей Жжет

скважина своим глаголом Сердца машин и дизелей. Там нефть, жестокая жар-птица, Простите, если образ груб, Бунтует, действует, толпится По темным коридорам труб. Там ходят мастера буренья И жаждут скважину начать, Там я ищу стихотворенья, Чтоб быль на сказке повенчать! 1970

Слово к вологжанам

Россия теперь не убогая нищенка, Не странник, стоящий и ждущий подачки, Россия теперь как весенняя вишенка, И нет на земле государства богаче. В лесах вологодских — и это мне нравится, И этому рада сторонка льняная,— Не только заря глухариная плавится, Клокочет без удержу плавка стальная. Вот так-то держава шагает Российская, Вот так-то относится к делу серьезно. Гармонь вологодская — ох, голосистая, А девушки — и описать невозможно! А как же ребята? Ребята на уровне, А уровень, знаете, послевоенный. Ребята — они овладели культурою, Да так, что выходят в просторы Вселенной. Мои дорогие друзья вологодские, Я знаю, что вы не на солнышке греетесь, Для вас не помога теперь воля господа, Вы больше на руки и разум надеетесь! Вы время свое понапрасну не тратите, Пришли вы с успехами к ленинской дате, И ткутся, как сказки, волшебные скатерти И чудные ткани на льнокомбинате. Успеха, здоровья вам, неувядания И жизни нормальной и в меру веселой, Вот все, что хотел я сказать. До свидания, А если хотите, до встречи, до скорой! 1970

Хатынь

Не умолкают звонницы Хатыни, Оплакивая сельские святыни,— Звонит, звонят, звонят колокола Сожженного фашистами села. Не благовест, а реквием печальный, Стон матери-земли многострадальной, И горе той единственной страны, Что вынесла все тяготы войны. Как беженцы, бредут печные трубы, Воспоминаний горестные губы Вещают день и ночь: — Здесь жизнь была!.. — Звонят, звонят, звонят колокола! 1970

* * *