Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения

Боков Виктор Федорович

Средь куликовского пожарища Упала молния прямая. Ты этим божеским кинжалищем До печени пронзи Мамая! О женщина! Ты изначальна, Качает бог твои качели. И твой ребеночек отчаянно Толкнул ножонками во чреве!

III

Как мне не хватало твоих откровений, Как мне не хватало твоих заклинаний. Пускай графоман это все опровергнет, Но

мы с тобой знаем, луна-то льняная! Колдунья! Пойдем-ка с утра по коренья, Найдем в Уссурийске поляну женьшеня. История катит свои поколенья, И наши стихи — это наши решенья! Темнеет трава по прозванью пустырник, Мы дождь ей подарим, лишь только росла бы. И сеется мрак сквозь ресницы густые, И падают звезды в подол Ярославны. На плечи ложится ночная прохлада, Прикрой свои плечики теплой одеждой. Из хвороста, из всевозможного хлама Пробился цветок — это наша надежда! 1980

* * *

Поэзия — трехпалый свист В глухой ночи за переправой. Дрожмя дрожит зеленый лист, Когда она идет дубравой. Поэзия — пожар в словах, Прыжок пружинисто-упругий. Она живет на островах, А плавает на вольных стругах. То выйдет на реку Оять, То выгребет на даль донскую. Зачем на полках ей стоять, Сердца людей по ней тоскуют! 1980

* * *

Воскресенье, а люди какие-то сонные, Озабоченные, не влюбленные, Динамиту им, что ли, в кровать, Чтобы спячку взорвать? Эй, вы, сони, тетери брусничные, Вы тамбовские или столичные, Вы — органика или скелет, Где направленность и интеллект? Гражданин! Вы проспите Очаково, Вы прочтите, что здесь напечатано. Это лирика, это Кольцов, Да проснитесь, в конце-то концов! Вы, гражданка, с авоськой сиреневой, Хватит кофту чужую примеривать, Хватит все без разбору хватать, Не угодно ли вам почитать? Это Байрон, а это Рождественский, Заберите, в авоське поместится, Все на вас как положено быть, А поэзию надо любить! Обращаюсь открыто я: — Граждане! Наше общество не буржуазное, Нет в нем бедности и голодух, В нашем обществе главное — дух! Электричка подходит к Мичуринцу, Солнце как-то значительно щурится, И

заглядывает в вагон, И за поездом шпарит вдогон! 1980

* * *

Похрустывает наст под лыжами И синева в ушах звенит. И кое-где открылись рыжие Бесстыжие бугры земли. Волнует это обнажение И просится в ночные сны, Обозначая приближение Ее величества Весны. Галдят с какой-то новой бодростью Грачи на гнездах, за спиной. Они не изменили подданства, Хоть улетали в мир иной. Шумят над липами и вязами, Нарушив спячку и покой. Их кровная к земле привязанность Мне нравится. Я сам такой! В зенит небесный взмыли голуби, День говорлив, как тамада. И озорно глядит из проруби Зеленоглазая вода. И чудится землетрясение От боя солнечных часов. И льется музыка весенняя В консерватории лесов! 1980

* * *

Соловьи — удельные князья. Земли им особые дарованы. Кто ж не знает — соловьям нельзя Поселяться стаями вороньими. Соловьиный искренний сонет Смело соревнуется с Петраркою. До него вороне дела нет, Весь восторг вороны — карканье! Летом я люблю встречать рассвет, Песней величать планету милую. Это потому, что мой сосед Соловей, по батьке — Будимирович! 1980

* * *

Хожено, езжено, Плавано, летано В ясные дни, в непогоду лихую, В холод собачий, немыслимый — вот она Жизнь человека, который рифмует. Не кабинетик с ласкающим шелестом Белых бумаг, ожидающих слова,— Речка, рябая от рыбьего нереста, И затаенный шалаш рыболова. Не ожиданье с жестоким томлением, Скоро ль Пегас будет цокать копытом, А припаданье к ручью, с утолением Жажды познанья и радости быта. Меридианы и ребра как братья, Жаль вот, что жизнь с каждым днем все короче. Пусть подойдет она, наши объятья Будут светиться, как белые ночи! 1980