Собрание сочинений. Том 3
Шрифт:
Морелли: «Интерес извращает сердца и пропитывает горечью самые сладостные узы, превращая их в тяжкие цепи; в нашем обществе супруги ненавидят эти цепи, ненавидя друг друга».
Господин Грюн: «Интерес делает сердца неестественными и пропитывает горечью самые сладостные узы, превращая их в тяжкие цепи; наши супруги ненавидят эти цепи и себя самих в придачу» (стр. 274).
Совершенная бессмыслица.
Морелли: «Наша душа… испытывает такую бешеную жажду, что она задыхается, чтобы утолить её».
Господин Грюн: «Наша душа… испытывает… такую бешеную жажду, что она удушает, чтобы утолить её» (там же).
Опять совершенная бессмыслица.
Морелли: «Лица,
Господин Грюн: «Те, которые выдают себя за лиц, регулирующих правы и диктующих законы» и т. д. (стр. 275).
Все три ошибки, относящиеся к одному только месту у Морелли, разместились у господина Грюна на четырнадцати строках. Там, где он излагает Морелли, встречаются также и основательные плагиаты из Вильгарделя.
Господин Грюн оказывается в состоянии резюмировать все свои мудрые мысли о XVIII веке и революции в следующих словах:
«Сенсуализм, деизм и теизм ринулись все вместе на штурм старого мира. Старый мир рухнул. В то время, когда должен был быть создан новый мир, деизм победил в Учредительном собрании, теизм в Конвенте, чистый же сенсуализм был обезглавлен или принуждён к молчанию» (стр. 263).
Мы видим, как философская манера расправляться с историей при помощи нескольких церковно-исторических категорий находится у господина Грюна на самом низком уровне — на уровне голой беллетристической фразы и служит лишь арабеской к его плагиатам. Avis aux philosophes!{392}
Мы опускаем рассуждения господина Грюна о коммунизме. Исторические сведения списаны им из брошюр Кабе. «Путешествие в Икарию» трактуется в соответствии с излюбленной манерой «истинного социализма» (ср. «Burgerbuch» и «Rheinische Jahrbucher»). Господин Грюн доказывает своё знание не только французских, но также и английских дел тем, что называет Кабе «коммунистическим О'Коннелом Франции» (стр. 382) и затем добавляет:
«Он был бы способен отправить меня на виселицу, если бы имел власть и знал, что я думаю и пишу о нём. Эти агитаторы опасны для нашего брата своей ограниченностью» (стр. 383).
ПРУДОН
«Г-н Штейн выдал сам себе блестящее свидетельство о бедности, трактуя этого Прудона en bagatelle{393}» (ср. «Двадцать один лист», стр. 84). «Чтобы следить за этой воплощённой логикой, требуется, правда, нечто большее, чем старая гегелевская дребедень» (стр. 411).
Достаточно будет нескольких примеров, чтобы показать, что господин Грюн остаётся верен себе и в этом отделе.
Он переводит на стр. 437–444 несколько выдержек из политико-экономических рассуждений Прудона о том, что собственность невозможна, и под конец восклицает:
«К этой критике собственности, являющейся полным её разложением, нам нечего прибавить! Мы не собираемся писать здесь новую критику, которая снова устранила бы равенство производства, разрозненность равных работников. Я уже выше сделал необходимые намёки, остальное» (т. е. то, на что господин Грюн не намекнул) «выяснится при создании нового общества, при установлении истинных отношений владения» (стр. 444).
Так господин Грюн старается увильнуть от рассмотрения политико-экономических взглядов Прудона, пытаясь в то же время возвыситься над ними. Все доказательства Прудона ошибочны, но господин Грюн увидит эти ошибки лишь тогда, когда это будет показано другими.
Замечания о Прудоне, сделанные в «Святом семействе», а именно, что Пру дон критикует политическую экономию с политико-экономической, а право с юридической
Самое важное в книге Прудона «О создании порядка в человечестве»[153], это — его dialectique serielle{394}, попытка дать метод мышления, который на место самостоятельных мыслей поставил бы процесс мышления. Прудон, исходя из французской точки зрения, ищет диалектику, подобную той, которую действительно дал Гегель. Родство с Гегелем имеется здесь, таким образом, реально, а не по фантастической аналогии. И поэтому здесь было бы не трудно дать критику прудоновской диалектики тому, кто уже справился с критикой гегелевской диалектики. Но от «истинных социалистов» никак нельзя было этого требовать, раз даже философ Фейербах, которого они причислили к своим, не сумел этого сделать. Господин Грюн пытается увильнуть от своей задачи поистине забавным способом. Как раз там, где он должен был бы пустить в ход свою тяжёлую немецкую артиллерию, он выкидывает неприличное коленце. Заполнив несколько страниц переводами из Прудона, он вдруг заявляет о широковещательной беллетристической captatio benevolentiae{395}, что Прудон со всей своей dialectique serielle лишь разыгрывает учёного. Правда, он спешит утешить его восклицанием:
«Ах, мой дорогой друг, что касается учености» (и «приват-доцентуры»), «то не обманывайся. Мы должны были забыть всё то, что наши школьные наставники и университетские машины» (за исключением Штейна, Ребо и Кабе) «с таким бесконечным трудом, при таком отвращении с нашей и с их стороны старались нам внушить» (стр. 457).
В доказательство того, что теперь господин Грюн учится уже не «с таким бесконечным трудом», хотя, может быть, всё ещё с «таким же отвращением», он, начав свои социалистические исследования и письма в Париже 6 ноября, уже к ближайшему 20 января «с необходимостью» закончил не только слои исследования, но и изображение «истинного общего впечатления от всего процесса в целом».
V
«ДОКТОР ГЕОРГ КУЛЬМАН ИЗ ГОЛЬШТЕЙНА», или ПРОРОЧЕСТВО «ИСТИННОГО СОЦИАЛИЗМА» «НОВЫЙ МИР, ИЛИ ЦАРСТВО ДУХА НА ЗЕМЛЕ. ВОЗВЕЩЕНИЕ»[154]
«Не было человека», — читаем мы в предисловии, — «который выразил бы все наши страдания, все наши томления и надежды, словом — всё, что волнует нашу эпоху в её сокровеннейшей глубине. Среди этой мучительной борьбы сомнений и чаяний он должен был выйти из своего духовного одиночества и дать нам решение загадки, которая окружает нас со всех сторон, воплотившись в столь яркие образы. — Этот человек, которого ждёт наша эпоха, появился. Это — д-р Георг Кульман из Гольштейна».
Август Беккер, автор этих строк, дал себя, таким образом, уговорить человеку весьма ограниченного ума и очень сомнительного характера, поверив ему, что ни одна загадка ещё не решена и что ни одна действенная сила не пробудилась; коммунистическое движение, охватившее уже все цивилизованные страны, — это-де только пустой орех, в котором не удаётся обнаружить ядро, мировое яйцо, снесённое великой мировой курицей без содействия петуха; настоящее же ядро ореха и настоящий петух, гордость всего курятника, это — д-р Георг Кульман из Гольштейна!..