Собрание сочинений. Том 4
Шрифт:
Ленка прижимает руки к лицу и, что-то шепча, убегает.
Штурмовку учинил? Учинил. Безобразие! В дела колхоза влез административно? Влез. Безобразие! Райком не давал тебе такого поручения.
Воропаев. Если бы ты расспросил меня, а не эту девочку, ты получил бы иное представление.
Корытов. Все знаю сам. Перегиб допустил.
Воропаев. Да где у тебя совесть, послушай! Тебе бы только приказывать. Ты бежишь
Корытов. Героизм не стихия, а организация!
Воропаев. Правильно!
Корытов. Что правильно?
Воропаев. Я это тебе и говорю.
Корытов. Нет, это, брат, я тебе говорю, а ты возражаешь!
Воропаев. Я возражаю?
Корытов. Ну, в общем ты понял, что я хотел сказать. Завтра изволь явиться на бюро. И прекратить всякую ломку. Понятно?
Воропаев. Ломать можно то, что уже построено.
Корытов. Ах, вот какие дела! До вас, значит, ничего не делали?
Воропаев. Ты все кричишь — зарази людей энтузиазмом. Так чего же ты не заражал до сих пор, чего ты ожидал? У тебя люди заражены неверием, угнетены трудностями, а ты не можешь понять, что люди заново начинают жизнь, им все здесь ново и чуждо: и небо, и горы, и земля, а ты их планами по горбам, планами по горбам, ты им дурацкой бумагой в нос тычешь!..
Корытов. Так-с… До вас, значит, ничего не делали, Скажите, какой психолог нашелся. Думаешь, что если ты командовал: «Направо! Налево! Ряды сдвой!» — так уж все умеешь?
Воропаев. Ты не смеешь так говорить, Корытов!
Корытов. Смею. Вижу, с кем имею дело. Я дни и ночи, а ты…
Воропаев. А я дачу хочу отхватить? Я шкурник, да?
Из комнаты выходит Юрий в новых галифе. На улице появляются Городцов и Ленка.
Корытов(берет себя в руки). Ну, ладно. На бюро, на бюро. Я тебя научу уму-разуму. (Идет за угол.)
Воропаев. Послушай, да ты же слепой, Корытов! Слушай меня!
Слышен звук заводимого мотора.
Корытов! Ты же слепой!
Силы оставляют Воропаева. Кашель потрясает его. Он выхватывает платок и подносит его к губам, шатается, ищет рукой опоры. Юрий, Городцов и Ленка подбегают к нему и усаживают его на камень.
Ленка. Ой, кровь, дядя Алеша, кровь же… ой, это я все виновата… Я натрепалась… Дядя Алеша, это я, честное слово, я виновата…
Юрий. Товарищ Воропаев, голубчик, бросьте вы… Главное — спокойствие… Где бы доктора?
Городцов.
Ленка. Ожидает их. (Кивает на Воропаева). Пусть, говорит, придет, пусть, говорит, явится, я ему скажу одно слово… Злой, у-у-у!
Городцов. Беги за ним! Скажи — плохо!
Ленка. Сюда звать?
Городцов. Зачем сюда? Ко мне зови. Он у меня будет. Товарищ полковник! Да что вы в самом деле?
Юрий подносит к губам Воропаева стакан воды. Появляются Варвара и Наташа, одетая в какое-то уютное платьице.
Наташа. Алексей Витаминыч! Алексей Витаминыч!
Юрий. С ума сошла! Вениаминович!
Наташа. Да нет, он Витаминыч. Он такого витамина нам вспрыснул! Я его всегда так звать буду. (Подходит ближе). Что это? Что случилось, Юрий?
Юрий. Корытов налетел. Дал жару. Чепуха в общем.
Городцов. Ну, вставай помаленьку, Витаминыч. Не округлилась, я вижу, наша с тобой операция… Пошли.
Воропаев. Сейчас, сейчас, это пройдет… Это мелочь. (Идет, поддерживаемый Городцовым и Юрием.)
Варвара(вслед). Вот, скажи на милость… хорошему человеку никогда нет счастья на свете, никогда!
Картина вторая
Двор городцовского дома на отвесном берегу, окруженный каменным забором. Внизу — море. За домом — горы. На топчане под старым кедром лежит Воропаев. Доктор Комков и Городцов стоят возле.
Комков(просматривая длинный температурный листок). Ну, что же, дело улучшается. Медленно, но улучшается. Я вам продлю бюллетень еще недельки на две, а на очередном колхозном собрании попрошу еще раз высказаться по моему адресу. Будет очень уместно.
Воропаев. Вы, как я понимаю, собираетесь всерьез меня лечить?
Комков. Вы не лишены некоторой наблюдательности. Собираюсь.
Воропаев. И надеетесь на успех, конечно?
Комков(с достоинством, несколько высокомерно). Человек, лечившийся в столице даже у очень дурного врача, считает, что на периферии к его услугам одни коновалы. От этой точки зрения вам придется отказаться. Ваша болезнь не сложнее любой другой, да, да. Никакой «Травиаты». Не воображайте. Она требует, кстати, очень недорогого лекарства — хорошего воздуха и хорошего настроения… Насквозь продуть себя воздухом, омыть каждую свою клетку свежим воздухом. И, наконец, занятость. Мечтать не обязательно, это ослабляет, — но иметь дело нужно. Вы слушаете меня?