Собрание сочинений.Том 5. Дар земли
Шрифт:
— Подожди! — Зарифа без церемонии взяла и отставила его стакан. — Не надо портить нам настроение! Смотрите: сейчас Салих плясать будет.
Джабар покорился: «царица транспорта» могла приказать ему что угодно, он все выполнил бы, но в том-то и горе, что она не хотела им распоряжаться. Приглашение посмотреть, как будет плясать ее сын, никому не показалось хвастовством, знали: Салих пляшет отлично, — поэтому почтенные гости потянулись к дверям в столовую.
Передав баян другому гармонисту, Салих прошел между столами, немножко смущенный. Одно дело — выступать
Что ж, плясать так плясать!
Словно собираясь с духом, Салих с минуту стоял под перекрестными взглядами многих глаз, потом лихо вскинул голову, добрая и лукавая улыбка осветила его лицо. И вот он пошел, пошел, каждым движением приковывая и зажигая зрителей. Вот и пару себе нашел, и взялись они оба отхватывать развеселый народный танец.
«Каков у меня Салих?» — так и было написано на лице Хаят, которая, казалось, забыла сразу, что значит в ее жизни сегодняшний вечер, и веселилась, словно школьница.
«Ах ты, слеточек, улетаешь из гнезда и довольна!» — грустно подумал Ахмадша.
Он, даже приличия ради, не мог прикинуться приветливым. Наконец ему стало совсем невмоготу. Он выбрался потихоньку из квартиры и пошел куда глаза глядят по Светлогорску. Но и на оживленных улицах, где было столько веселья, все напоминало ему о его несчастье.
«Куда же мне податься?» Он круто свернул на перекрестке и вдруг почти столкнулся с Надей Дроновой. Мгновенное потрясение будто заморозило их, заставило остановиться.
— Надя!..
Похожая на невесту, в белом шерстяном платье, в белых туфлях, с белыми гладиолусами в руках, она стояла неподвижно. Только выражение ее лица менялось стремительно: испуг, смятение, отчужденность.
Ахмадша взял ее за руку и с облегчением увидел живое движение гнева в глазах: «Сердится — значит, любит».
— Надя, если бы я знал…
— Вы знали. Что вам от меня нужно?
— Я не подумал, что вы… что вам…
— Да, мне было нелегко. Но теперь уже прошло. Пустите. Да пустите же! — сказала она непримиримо.
И лишь тогда Ахмадша осознал, что держит ее за плечи, все ближе притягивая к себе.
— Вы с ума сошли! — крикнула Надя и, высвободившись, хлестнула его по лицу цветами, прохладными, хрупко тяжелыми, и побежала, исчезнув в толпе смеющихся прохожих.
Он пошатнулся, сел на ограду скверика, дрожащей рукой вытянул из кармана платок и уронил. Платок невесомо упал рядом с поломанными цветами, а казалось — обрушилось все. Ахмадша вцепился пальцами в густые вихры волос и замер; только сердце билось, звоном отдавалось в ушах.
— Вот что она, водка-то, делает с людьми! — сказал кто-то насмешливо.
Часть
Он вернулся домой перед рассветом. Наджия, отворив дверь и взглянув на него, испугалась:
— Что случилось, сынок? Где ты пропадал?
Без вина пьяный от горя и усталости, Ахмадша молча прислонился к дверному косяку, будто случайно забрел в чужую квартиру.
— Опять о той затосковал? — наседала мать, жестоко обиженная его уходом со свадьбы сестры.
— Я все время по ней тоскую.
— Ну не глупость ли так убивать себя! На кого ты похож: щека к щеке пристала.
— В том-то и беда, что вы считаете глупостью самое для меня дорогое и даже не представляете, какой удар нанесли нам обоим!
Неровной походкой он прошел в полутемную столовую, даже плечи его опустились — так давило безысходное, безнадежное отчаяние. В отсветах уличных огней он увидел, как спали на полу, крепко обнявшись, Равиль и Фатима, тут же в кроватке посапывал маленький Рустемчик. В другом углу раскинулся на тюфяке Гайфуллин, белая борода торчала над сбившимся одеялом: должно быть, бабай нарушил наказ Магомета, хватив лишнего на свадебном пиру.
Ахмадша постоял, с трудом соображая: Равиль с женой перебрались в столовую потому, что в их комнате — новобрачные (все-таки хоть одну ночь проведут в доме невесты). Но почему здесь Гайфуллин? Отчего он не лег, как обычно, в спальне Ахмадши? И почему ради Хаят и Салиха побеспокоили семью старшего сына?
В комнате родителей тихо, но слышно — отец не спит: вот скрипнул кроватью, кашлянул хрипловато, как бывает у него в минуты волнения.
— А у нас гостья, сынок! — вкрадчиво шепнула мать, следуя по пятам за Ахмадшой.
Его обдало жаром, так рванулось сердце от неожиданной, казалось, невероятной мысли: «Надя!» Неужели спохватилась, раскаялась и, пока он блуждал по улицам, прибежала сюда? Он сразу бросился к себе, но у самой двери в комнату его остановил шепот матери:
— Энже приехала.
— Энже…
— Да. Мы приглашали их на свадьбу. Усман-абый [8] прихворнул, а она с матерью и сестрой запоздали.
Ахмадша метнулся, как птица, накрытая силком, круто повернул к выходу, но мать почти повисла на нем, обхватив его шею руками.
8
Абый — почтительное обращение к старшему мужчине (татарск.).
— Не пущу! Я и так целую ночь глаз не сомкнула. Куда ты пойдешь?
— Переночую у Салиха, а утром — на буровую. Все равно мне здесь негде пристроиться.
— У Магасумовых одни женщины дома. Сестричка и мать Энже там. Не может Зарифа ночью пустить чужого мужчину: сплетни пойдут. И не надо обижать Энже, которая хочет поговорить с тобой.
— Она тоже одна в комнате, и мне неприлично заходить к ней.
— Дочь Юсуфа твоя нареченная. Значит, все равно что жена.