Собрание сочинений.Том 5. Дар земли
Шрифт:
Каждую свободную минуту Груздев проводил на людях: выступал в общежитиях рабочих, руководил кружком по изучению истории партии; обсуждая проблемы, выдвинутые Пленумом перед партийным съездом, вместе с Дроновым и Семеном Тризной, Танечкой и Зарифой читали газеты и спорили до хрипоты, но в одном были единодушны — в отношении к своей работе.
«Поставили бы на съезде вопрос о развертывании наших разведок. Если бы нас поддержали, дали денег, оборудование, то разве мы не оправдали бы доверия?»
Много всяких «бы» возникло в этих разговорах,
Поэтому Груздев принял как должное появление на политзанятиях немножко замкнутого Низамова и повесы Егора Туманова и их желание соревноваться на буровой.
— Только у Егора опыт богаче, — напомнил Ярулла, глядя в черные, печальные и при улыбке глаза Груздева.
Мысленно отметил: «Здорово переменился Алеша после смерти жены».
Алексей, не ощутив скрытого соболезнования Низамова, сказал ободряюще:
— Хорошо, что Тумаков опытнее: надо, чтобы было кого перегонять.
Но перегнать Егора Туманова оказалось нелегко: как ни старался Ярулла, а Егошкина вахта проходила за смену больше. И по части политграмоты обгонял Егор. Не обескураженный поражениями, а, наоборот, раззадоренный стремлением добиться победы, Ярулла даже с Наджией затевал беседы на политические темы, тесно связанные у него с бурением.
— Мы теперь по уши в долгу у государства, — внушал он ей, занимаясь починкой обуви или помогая купать ребятишек. — Уже третий год я зарабатываю здесь деньги, да? А ты на мою получку продукты в лавке покупаешь. Кормимся. И другие буровики кормятся. Но работаем впустую. Ведь это ерунда выходит, понимаешь! Вот завод тракторный пустили в Сталинграде. В Ташкенте начали выпускать машины для сельского хозяйства. А машины и тракторы тоже кормить надо. Им нефть нужна, понимаешь, бензин, керосин.
Наджия слушала. Чернобровое розовощекое лицо ее выражало полное согласие: она сроду нитки чужой не присвоила, и ее тоже точила забота о том, чтобы муж выполнил долг перед государством, а заодно обеспечил бы и семью. Наджия была буднично-практичным человеком и мыслила конкретно.
Семен Тризна совершенно уверился в том, что проблема разведок в Башкирии будет полностью решена на съезде.
— Я прикидываю все возможности, чтобы сочинить петицию на имя Сошкина, — говорил он на шумном сборище в своей землянке.
— Надо нам сообща обдумать такое письмо, чтобы наши шефы в Москве имели под рукой нужный материал, — сказал Денис Щелгунов, приехавший навестить Груздева и узнать новости в стане соседей.
— Я много думал в эти дни, но мне теперь кажется, нелепо возлагать надежды на то, что о нас будет какой-нибудь особый разговор, — неожиданно заявил Дронов, и узкое лицо его выразило откровенное
— Тем более что Безродный со своими единомышленниками везде трубит о наших неудачах, — поддержала мнение мужа Дина, хотя страстно желала, чтобы ее убедили в обратном. Вместе с Зарифой и Танечкой она хлопотала возле печки и накрытого стола.
Толкотня женщин, больше мешавших, чем помогавших друг другу в тесном закутке, оживляла землянку, как суетня по-весеннему оживленных птиц. Но увлеченные приготовлением праздничного обеда, они вперемежку со звонким щебетанием то и дело вставляли деловые замечания в беседу мужчин.
Зарифа, еще больше похорошевшая за последнее время, повязавшись платком вместо фартука, раскатывала сочни для лапши, подсушивала их прямо на печке и, обжигаясь и тихонько ахая, бросала на широкую столешницу. Смугло-румяные щеки ее и гладкие руки ниже засученных рукавов были запудрены мукой. Как славно, как легко чувствовала она себя среди новых друзей по работе! Среди них она забывала о своей нескладной семейной жизни. Зато росло и крепло в ней ощущение душевного родства с покинутой деревней. Боль за причиненные обиды вытеснялась пониманием жизненных противоречий и жалостью к односельчанам: ведь у них на сотню дворов не было еще ни одного трактора. Что хорошего они видели в прошлом? Женщин за нарушение старых обычаев избивали, точно собак, и дома и на улице, и никто не смел вступиться за очередную жертву фанатиков, иногда исходившую кровью у всех на глазах. Откуда было знать темным людям, что есть законное, святое право на любовь?
И разве не прямое отношение к ним имели поиски сказочного богатства под башкирской землей — ведь это для бедняков, не видевших света и радости, не знавших настоящей красоты жизни. Вот опять разгорелся в землянке разговор о Безродном. Не зная, как пылко ненавидит его Ярулла, не показывавшийся теперь в барак инженеров, Зарифа сказала:
— Ведь учили этого академика, тратили на него деньги… А зачем он нам такой нужен?
Сердито поворошила проворными руками груду мелко нарезанной ею лапши и насторожилась: Семен Тризна начал читать вслух статью Сошкина в «Правде» о перспективах поисков нефти на востоке.
Потом опять заговорили, зашумели. Только Алексей Груздев, забывшись, сидел молча, и так резко обнаружилась его злая кручина, что все на минуту притихли.
— Хотя бы оборудование получить новое, чтобы форсировать работы, — нарушил тягостное молчание Дронов.
— Так и получается заколдованный круг: для вола треба сенца, а съездить за сенцом треба вола, — невесело пошутил Сенька Тризна и повел носом в сторону печки. — Лапша сегодня — пища богов. Зарифа отличилась. Зачем нам разные бешбармаки? Мой отец всегда подбадривал, когда мы впроголодь из-за стола вставали: «Не поешь — охилеешь, а до еды дорвешься — отяжелеешь».