Собрание сочинений

Трефолев Леонид Николаевич

ЛАПТИ

Не думай, гордый мой поэт, Что ты в поэзии владыка! Тебя сильнее нищий дед, Плетущий лапоть свой из лыка. И он плетет, и ты плетешь; Но между вами сходства мало; Все, чем гордится молодежь, Твое перо не понимало. Плетешь ты рифмы без души; Твои "изделья" сон наводят… А лаптя крепки, хороши, И в них мильоны братьев ходят… Себе пощады не проси! Твои "изделья" в печку бросят… А лапти ходят на Руси И пользу родине приносят. Бесследно пропадет твой бред Рифмованный, безумно-гордый… А лапти свой оставят след, След прозаический, но твердый.

К СВОБОДЕ

Незримая для русского народа, Ты медленно, таинственно идешь. Пароль мой: "Труд, желанная Свобода!" А лозунг твой: "Бодрее, молодежь!" Свободное слово, опять ты готово Сорваться с пера… Чего же ты хочешь? О чем ты хлопочешь? Не та, друг, пора! Молчи и таися. Каткову [15] молися, Печатью он правит и мигом отправит Тебя — за Урал.

15

М. И. Катков — реакционный публицист,

выразитель и вдохновитель дворяиско-монархической реакции 60-80-х гг. в России. (Ред.).

ДЕРЕВЕНЬКА

(Песня)

Ноченька осенняя, деревенька темная… Слева — сосны, елочки; справа — степь огромная. Вдаль пойдешь — заблудишься, и с душою робкою Вспять назад воротишься проторенной тропкою. Ляжешь спать на лавочку, как лежали прадеды, — Матушка ругается: "А ходил куда-де ты? Аль в притон за девицей — белою лебедкою? Аль ходил к учителю?.. Полно, Калистратушко! Лучше всех наставников для сыночка матушка…" "Не брани, родимая, не корми учителем! Был он мне защитником, был моим спасителем. Разве в том вина его, что противна ложь ему? Что стоял за правду он по веленью божьему?.. И напрасно, матушка, ты им озабочена: Нет его здесь, бедного, школа заколочена; Пусто в ней, темнехонько. Больше нам не встретиться, Только у кабатчика огонечек светится!"

ДОПОЛНЕНИЕ 1

* Лошаденки за оврагом *

Лошаденки за оврагом Изнуренные плетутся, Выступая робким шагом, Под кнутом хозяйским жмутся. И хозяева их, кстати, Приуныли и устали; Мало счастья, благодати Эти люди испытали. Говорит один (я слышу): "Эки, братцы, неудачи! Всю соломенную крышу Съели дома наши клячи". — "Верно, к зимнему Николе Нам глодать кору придется". — "Ни зерна на целом поле!" — Третий голос раздается. Тут четвертый, пятый сразу Закричали, зашумели: "Мы в сибирскую заразу Обнищали в две недели!" — "И меня, — сказал Ванюха, — Посетила вражья сила, — Ядовитая, знать, муха Спину крепко укусила. Сшил себе я саван белый, В церкви божьей причастился, Гроб купил, с деревней целой Пред кончиною простился. Да на ум меня наставил Коновал один любезный: Прямо к спинушке приставил Раскаленный прут железный…" Все хохочут… Смейся дружно, Своротив с дороги узкой, Люд страдающий, недужный, Терпеливый брат мой русский! Много милости у бога, Жизнь не вся в тебе убита, И широкая дорога Пред тобой вдали открыта.

1864

ОСЕНЬ

Осень настала — печальная, темная, С мелким, как слезы, дождем; Мы лее с тобой, ненаглядная, скромная, Лета и солнышка ждем. Это безумно: румяною зорькою Не полюбуемся мы; Вскоре увидим, с усмешкою горькою, Бледное царство зимы. Вскоре снежок захрустит под обозами, Холодно будет, темно; Поле родное скуется морозами… Скоро ль растает оно? Жди и терпи! Утешайся надеждою, Будь упованьям верна: И под тяжелою снежной одеждою Всходит зародыш зерна.

8 августа 1881

НИВА

С молитвою пахарь стоял у порога Покинутой хаты: "Война к нам близка, Одной благодати прошу я у бога, Чтоб _ниву_ мою не топтали войска. Тогда пропадет мой ленок волокнистый, На саван не хватит тогда полотна…" И с верой молился он деве пречистой, Чтоб ниву его сохранила она. Но враг наступал… И послышался грохот Из сотни орудий. Как демонский хохот, Носился по воздуху рев батарей; И люди — ужасное стадо зверей — Безбожно, жестоко терзали друг друга, И брызгала теплая кровь, как вода, И ядра взорали все поле без плуга, И хаты крестьянской не стало следа… …Но милости много у вечного бога: Построилась новая хата-жилье, И пахарь-хозяин опять у порога С молитвою смотрит на поле свое. Себя он не мучит напрасной тоскою, Что нива упитана кровью людскою — Чужой ли, родной ли: не все ли равно? Ведь кровью и п_о_том не пахнет зерно, Ведь свежая рожь не пошлет нам проклятья, Не вымолвит явных и тайных угроз?.. И будем мы сыты (О люди! О братья!), Питаяся хлебом — из крови и слез!

1899

ДОПОЛНЕНИЕ 2

Таинственный ямщик

(Крещенская баллада)

1 Мечты печальные тая, В крещенский вечер еду я. Мне что-то страшно. Незнаком Я с молчаливым ямщиком. На нем истасканный тулуп И шапка старая. Как труп, Он бледен, мрачен — как мертвец… "Да погоняй же, молодец, Пошибче! Скоро ли конец?" — "Близехонько, всего верст пять…" И замолчал ямщик опять. 2 Всё степь да степь — простор большой. И я с взволнованной душой Гляжу тайком на ямщика. Нигде не видно огонька; Лишь месяц нам издалека Попутно светит. Страшно мне В глухой, безлюдной стороне, И робко бредит мысль моя: Не с мертвецом ли еду я? "Да скоро ли?" — "Проедем мост, А там, близ станции, погост". 3 Погост… кладбище… Черт возьми! "Людмилу" я читал с детьми И хохотал до слез. Теперь Мне не смешно. Свирепый зверь Не напугал бы так меня, Как мой ямщик. Он, наклони Тоскливо голову, дрожит, — А тройка медленно бежит… Через кладбище путь лежит. 4 Вдруг мой ямщик махнул рукой И "Со святыми упокой" Запел протяжно… "Замолчи И не пугай мня в ночи!" — "Я не пугаю, я молюсь. Ты, господин, сиди — не трусь! Две вёрсты живо промелькнут…" И мой ямщик, отбросив кнут, Вдруг на кладбище побежал; И видел я, как он лежал Там на могиле, весь в снегу,

Потом вернулся, ни гугу, На козлы сел, кнутом махнул И тихо, жалобно вздохнул. 5 "Ямщик!" — "Чего?" — "Скажи, о ком Молился ты сейчас тайком?" — "О муже…" — "Как?!" — "А почему ж Не помолиться, если муж Здесь погребен? Он в ямщиках Служил и на моих руках Скончался. С парою сирот Осталась я. Решил народ, Что я бабенка — не урод, Что у меня сильна рука: Могу служить за ямщика… Ну, живы будем — не умрем… Теперь махнем по всем по трем!" 6 От бабы получив урок В крещенский зимний вечерок, Теперь не верю в мертвецов, Но верю в женщин-молодцов… Ты, днесь крестившийся, спаси Страдалиц женщин на Руси!

6 января 1883 [16]

* Беда тому, кто любит гнев, *

"Беда тому, кто любит гнев, Кто род людской влачит на плаху: Он не увидит гурий-дев И не приблизится к аллаху. Беда тому, кто, словно зверь, За человеком-братом рыщет: Пророк пред ним захлопнет дверь, А балагур его освищет…" Так пел поэт перед дворцом Калеки грозного, Тимура. "Хромой", с пылающим лицом. Сказал: "Словите балагура!" Певца к Тимуру привели. "Раскайся в балагурстве глупом, Прощения проси-моли, Не то, злой раб, ты будешь трупом!" "Могу покаяться, но в чем? Пророку предан я с любовью. Я не был лютым палачом И не запятнан братской кровью. От сердца песенки пою, Влагая в них и смех и душу…" "А если голову твою Велю срубить, ты струсишь?" — "Струшу, Еще б не струсить, хан! И ты Вздрогнешь, как человек пропащий, Увидя камень, с высоты На голову твою летящий. Еще б не струсить! Ты и сам Струхнешь, заметив льва в пустыне… Отдай мой труп голодным псам, Да помни то, что пел я ныне!" Захохотал хромой Тимур: "Возьми мой перстень изумрудный, Но только помни, балагур, Что я не лев в степи безлюдной. Еще прими совет благой: Не пой мне песен не по нраву, Или тебя с кривой ногой Я догоню и дам расправу!" От самаркандского дворца Певец бежал, главу понуря. В душе свободного певца Горел огонь, шумела буря: Но он преодолел свой гнев И, помня ханскую угрозу, Стал воспевать… невинных дев И обольстительную розу. [17]

16

Печатается по изд.: Трефолев Л. Н. Стихотворения. — Л., 1958. — С. 139–141.

17

Мелочи жизни. Русская сатира и юмор второй половины XIX — начала XX в.

М.: "Художественная литература", 1988.

(Классики и современники. Рус. классич. лит.)

OCR Бычков М. Н. mailto: [email protected]

ПЕРЕВОДЫ [18]

Украинская поэзия

ЮЖНОРУССКАЯ ПЕСНЯ

Ох ты, радость-счастье, ты куда же скрылось? Или в быстрой речке счастье утопилось? Иль в костре чумацком, посредине поля, Угольком сгорела доля, моя доля? Выплыви же, счастье, выплыви из речки, Я тебя согрею на моем сердечке. Если ж ты сгорело, так и мне, невесте, Заодно с тобою, догореть бы вместе… Приезжали сваты, и меня из дому Отдала родная парню молодому. Молод-то он молод, да другую любит И своей гульбою жизнь мою загубит. Матушка сказала: "Ты послушай, дочка, Не кажись мне ровно целых три годочка". Год протосковавши, я не утерпела, Сделалась кукушкой да и полетела, У родимой хаты села на калину И закуковала про мою кручину. Стало жаль калине, что я так грустила, И она на землю листья опустила; А родная матка встала у порога, Отгадала дочку и сказала строго: "Если ты мне дочка, так пожалуй в хату, Покажу я гостью дорогому свату. Он мне поправляет ночью изголовье… Я живу без мужа, — дело мое вдовье. Если ты кукушка, так лети обратно, Жалобные песни слушать неприятно". Я легко спорхнула, с матушкой не споря, Полетела к мужу, умереть от горя. Вижу, муж-изменник вышел на охоту, Распевая песни, ходит по болоту; В дерево он метит, в самую верхушку, И на ней подстрелит серую кукушку.

18

Суриков И. З., Трефолев Л. Н. Стихотворения. — Ярославль, Верхне-Волжское

1867

ЧУМА

(Из Т. Шевченко)

Пришла с лопатою Чума, Могилы рыла и сама Бросала в землю мертвецов — Детей, и женщин, и отцов, И "Со святыми упокой!" Не пела жалобно, с тоской. С лопатой шла Чума селом, Людей мела, как помелом. Весна. В селе цветут сады. Росой умылися поля. Не чувствуя людской беды, Пирует весело земля. Покрылись зеленью луга, Но люди небеса винят, И от жестокого врага, Как стадо струсивших ягнят, Укрылись в хатах: там и мрут. Волы голодные ревут; Пасутся сами табуны На всем раздолий степном; Под обаянием весны Уснули люди вечным сном. Неделя Светлая пришла, Но не гремят колокола, Не вьется синий дым из труб, Огни в избушках не горят. Везде лежит близ трупа труп, Везде могил чернеет ряд. Покрывшись шкурой, засмолись, Могильщики селом идут И, труп увидя, не молясь, Крючком зацепят — и кладут Погибших братьев, как рабов, В сырую землю без гробов. Минули месяцы. Село Крапивой жгучей поросло — И онемело. И в пыли Близ хат могильщики легли И тихо спят, уснув навек; He-выйдет добрый человек, Чтоб их с молитвой схоронить; Они должны открыто гнить… Как оазис, в чистом поле Нива зеленеет; Но никто туда не ходит, Только ветер веет. Листья желтые разносит, Сея их по полю, Людям песню напевая Про лихую долю. Долго поле зеленело, Разнося заразу; Наконец решились люди Истребить все сразу. Подожгли — село сгорело, Нет ему и следу… Так-то люди одержали Над Чумой победу!