Собрание стихотворений 1934-1953
Шрифт:
окровавленный листвой осенней…
Так пускай же правда сердца на этом холме
В мелькании лет поёт!
64. ПРАВДУ ЖИЗНИ С ИНОЙ СТОРОНЫ
Правду жизни с иной стороны
Ты не сможешь, мой сын, увидать,
Ты, король своих синих глаз,
В ослепленье так молоды сны:
Все что было – возникнет опять
В прежнем месте и в прежний час.
Все
Разве кто возразит в небесах? –
Хоть невинностью, хоть виной –
Изо всех твоих дел и слов –
Как живое вернется в прах –
Так исчезнет поступок любой.
Два пути – путь добра или зла,
Оба к смерти тебя приведут
По размалывающим морям,
Ведь путей только два, только два –
Отлетишь, словно тучки вздохнут
По слепым убегающим дням,
Сквозь тебя или сквозь меня,
И сквозь души иных людей,
В смерть виновную, в смерть без вины…
Ты, король прожитого дня,
Отлетишь от жизни своей,
Словно звездная кровь с вышины.
Слезы солнца, и мелкий хлам,
И летучих песен огонь…
Ты король своих детских лет,
Но как тень твоя, пало к ногам
То желанье, что стало грехом,
И начала которому – нет,
Потому что в начале начал
У корней мирозданья найдешь
Все слова и поступки свои,
Потому что, судьбы не ища,
Умирают и правда, и ложь
В никого не винящей любви.
65. НЕ ТАКИМ, КАК ТЫ
Враг в облике друга! С глазом, на котором медно
Поблескивает тусклый фальшивый пятак,
Приятель-предатель, ты, который с видом победным
Враньё обо мне зажал в кулак,
Ты, охочий все время смотреть и
Ловить мои самые мелкие секреты,
Ты, соблазненный перемигиваньем взглядов,
Еще когда я – пешком под стол,
С соской во рту – ну что тебе было надо,
Что уж такое ты стоящее тогда нашел?
Я еще не сорвался с цепи безусловно,
Так чего ты хотел от меня тогда,
Когда до моего сладкоежества любовного
Еще оставались года и года?
Вот я – фокусником из шляпы с полями –
Вытаскиваю наподобие кролика или рыбки,
Торчащую в памяти, слепленной зеркалами,
Твою воровскую рожу, со скошенными от вранья глазами,
В процессе фабрикованья умильной улыбки,
С укрытыми в бархатные перчатки руками,
И знаю, что сердце мое целиком
Распластано
Ты так был искренен, так весело щебетал,
А я и слова вымолвить не решался,
Когда ты правду слегка сдвигал,
А меня убеждал, что я ошибался…
Друзья, не раз вы меня надули,
Но я вас любил даже в ваших грешках,
Ну что я мог видеть,
когда перед глазами были только ваши ходули,
А башку – так и вовсе не разглядеть в облаках?!
66. ЛЮБОВЬ В СУМАСШЕДШЕМ ДОМЕ
Незнакомка пришла поселиться
Со мной в комнате, которая в доме,
В котором у всех съехала крыша.
Эта девочка тоже безумна, но безумна как птица.
Дверь мою оперённой рукой запирая,
В лабиринте кровати она, тонкая и прямая,
Надувает весь этот дом, намертво отделенный от рая,
В него облака впуская,
Каждый шаг ее морочит полную кошмаров палату.
Все заперты. Свободнее мертвецов она одна,
Оседлывает волны всех океанов: и вот волна
Плещет в воображении всех мужских палат,
И в этом бедламе она,
Командуя подскакивающими стенaми,
Впускает призрачный свет,
Одержимая небесами, жаждущими молчанья,
И спит, и бредит, и бродит по праху,
Своевольно роняя невнятные заклинанья
На доски пола, истоптанного моими слезами,
Ходящими из угла в угол вместе со мной.
И вот, захваченный светом, в конце концов, –
О, как нескоро, да и какой ценой! –
Я проникаю туда,
Где увижу и проживу тот миг, когда
Зажжется первым светом первая на свете
Звезда...
67. НЕТ, НЕ ВЕЗЕТ ЕЙ, СМЕРТИ
Нет, не везет ей, смерти, ждущей феникса
У погребального костра, в котором
Еще сожгут мои грехи и дни.
Вот женщина. Наверное, святая.
Пусть даже вырезанная из камня,
Но чувственная. И пока - в тени.
Меж унесенных ветром,
Мертвых и пропавших, она
Извечной сущности моей присуждена...
Пусть не было журчанья поцелуя,
Да и скандала не было, и даже
Ни пламя лба, ни холод глиняного рта,
Не сохранили оттиска того, что...