Собрание стихотворений 1934-1953
Шрифт:
И легко был готов молодуху
Бросить тут же в кустах – пускай ревет!
Когда был я порывистым и грубым,
Черной бестией меж набожных жуков
А совсем уж не ветреным мальчишкой,
Но еще на мужика не похож,
Я всю ночь свистал, всех пьянчуг пьяней –
И рождались в канавах от меня черт-те кто
У каких-то бессчетных неведомых баб,
А кровати, раскаленные как сковородки,
Аж на весь городок мне скрипели –
«Ну, быстрей! Ну, быстрей, еще быстрей!»,
Я по клеверам разных одеял
Ненасытным
В гуще угольно-черных ночей…
Когда стал я настоящим мужиком, –
И к тому же крепким, как бренди, –
91. НА БЕЛОЙ ГИГАНТСКОЙ ЛЯЖКЕ
Склон меловой теряется в кустарнике, заболоченном, диком,
Несколько рек встречаются, отталкивая волны прилива,
Кроншнепы перекликаются через речки печальным криком,
Несколько рек сливаются в полноводном горле залива.
По белой гигантской ляжке пологой горы меловой
Среди длинных, темных камней –
этих женщин мертвых, давно бесплодных,
Я ночью бреду под луной, под только что зачавшей луной,
А женщины-камни все еще тоскуют о любви и о родах.
Их имена давно дождями с могильных камней смыло,
Но не ветер звучит над заливом – а этих женщин молитва:
Молитва о том, чтобы семя живое их освятило:
Ведь дано же сливаться рекам в полноводном горле залива!
Одинокие эти бабы
в ночной вечности изгибаются, словно обняв мужчин, и
В криках кроншнепов слышится их томленье о незачатых
Сыновьях,
и сочувствует им эта низкая ласковая гора, вся в морщинах,
Которая гусинокожей зимой тоже ведь любила когда-то.
Давно заледенели тропы, по которым этим бабам ходилось,
В ДЕРЕВЕНСКОМ НЕБЕ и ЭЛЕГИЯ (1953)
92. В ДЕРЕВЕНСКОМ НЕБЕ
Когда он явлен в деревенском небе
(Об этом знает сердце!),
Когда он перекрестит грудь востока,
Хвалу услышав,
Миров Создатель, он по-сельски скромен
И горько плачет
На гребнях гор недальних – и в последнем
Прибежище зверей и птиц веселых,
В святой долине,
Где все, что создано еще поет, хотя уже давно мертво!
И ангелы, как пестрые фазаны,
Под лиственными сводами собора
Крылами хлопают. И – как роса
Все его слезы смешаны со светом,
(О, рука об руку – слеза и луч!).
Из черной тучи ли, из глаз проткнутых,
93. ЭЛЕГИЯ
Он
А умер он, слепой, совсем разбитый…
Как? Никому на свете не понять!
Отважной гордостью насквозь пропитан,
Холодный, но и добрый человек,
В тот самый темный день в году... И спит он
Сном легким за последним тем Холмом,
Через который перешел когда-то.
Под волнами травы да будет он –
Дилан Томас. Жизнь и творчество
Е. Кассель
(27 октября 1914 - 9 ноября 1953)
Дилан Томас ( Dylan Thomas) - один из самых значительных англоязычных поэтов 20-го века.
Не только поэт - автор стихов, но еще и поэт - человек, живущий в соответствии с романтическим каноном - поэт - человек богемы, свободный от тяжких жизненных обязательств, поэт - вольная птица.
В некотором смысле Дилан Томас - последний романтический поэт. Романтический поэт - это всегда еще и жизненная роль. В создании своего продуманного образа Томаса можно сравнить с Блоком, Маяковским или даже с Есениным.
В жизни Томаса очень трудно отличить миф от реальности, в его стихах не всегда можно отличить искренность от надуманности.
Если лишить его биографию мифического содержания - болтовни в барах, пьяных дебошей, непристойных выходок, и оставить чистую событийность, то биография уложится в паре страниц.
Именно поэтому писать о нем трудно.
Существует две известных книги о Дилане Томасе, одна написана Полом Феррисом (Paul Ferris), вторая Джонатаном Фрайером (Jonathan Fryer).
Книга Ферриса - каноническая биография Томаса.
Очень подробная - 399 страниц, включая примечания. Мало того, Феррис еще и биографию Кэйтлин Томас (Caitlin Thomas), жены Дилана, написал. И письма Томаса издал.
Он вообще специалист по биографиям. Написал биографию Фрейда, например.
За Дилана Томаса Феррис взялся собственно из-за того, что родился в том же городке Суонси (Swansea), что и Томас, только на 15 лет позже.
Книга Ферриса поражает полным отсутствием любви к предмету исследования. Говорят, что люди, изучающие тараканов, начинают их любить.
А тут не таракан - великий поэт, и нет - совсем не любит.
Холодная, отчужденная книга, в которой подробно описываются многочисленные томасовские прегрешения. И как он деньги из плохо лежащих кошельков всю жизнь таскал. И как в порядке протеста испражнялся в буржуазных гостиных. И как напивался, и как работать не желал, и как деньги у благодетельниц выклянчивал, и как не отдавал долгов.