Собрание стихотворений и поэм

Гамзатов Расул Гамзатович

Поешь… А когда же ты будешь работать?» «Вот странный старик, – я подумал с досадой, – Должно быть, он просто не понял чего-то… Ведь песня – мой труд… Так чего ж ему надо?»

3

Но эти слова меня крепко задели, Я шел с годекана домой, опечален, Стихи перечел о весне, о веселье, Но в эту минуту они не звучали…

Так речка струится, преграды не зная, И вдруг из воды выступают пороги. Так в жизни – прервется дорога прямая, И встретятся трудности, беды, тревоги.

Бывает

и пекло, бывает и ветер. Со сладостью перемежается горечь. И тьма, и туман существуют на свете. Житейские истины не переспоришь.

Так можно ли петь лишь о добром и светлом, Глаза закрывая на все остальное, Не видя ни мрака, ни злобного ветра, Щадя сорняки, пребывая в покое?

О, зрелость моя! Мне исполнилось тридцать. Спасибо седым мудрецам за советы! Стихи, вы обязаны тоже трудиться. Я понял, что в этом – призванье поэта.

…К отцу я вошел – здесь работать любил он, Оружье его я с почтеньем потрогал. Полвека оно ему честно служило Во многих сраженьях, на горных дорогах.

Невежество пятилось, злобно оскалясь, И тьма вековая от песни бежала: Горянки с чохто навсегда расставались, И кровник отказывался от кинжала.

Всесильный, казалось бы, шейх из Аргвани, Кулак и мулла, обиравшие горцев, Торгаш, лицемер и базарный карманник Страшились карающих слов стихотворца.

Пусть время другое и люди другие, Но нам от былого остались в наследство Привычки чужие, пороки такие, С которыми стойко сражался отец мой.

Другое названье, другая одежда, Но то же лицо у них, если вглядеться. Живут бюрократ, подхалим и невежда – С такими когда-то сражался отец мой.

Бездельник все дни в разговорах проводит, Ворюга амбары колхозные грабит. Охвостье минувшего, вражье отродье, – Как зубы больные, их вырвать пора бы!

Не сразу я смог разгадать их повадку, Хотя и нередко встречал их в аулах. Одни подходили с улыбкою сладкой, Другие спешили свернуть в переулок.

А третьи, не видя особого риска (Мол, сыну искусство отца не под силу), При мне поступали бесчестно и низко… Обидно мне было, и горько мне было.

И мысли мои обратились к оружью, Которым отец побеждал многократно. Мне гнев его нужен, мне смех его нужен, Мне стих его нужен, простой и понятный.

4

На крыше себе постелил я. Усталый, Прилег, но уснуть я не мог почему-то. Быть может, реки клокотанье мешало Иль ветер, с вершины срывавшийся круто.

Спустился я в дом, прихватив одеяло, К старинной тахте я прижался щекою. Теперь тишина мне уснуть не давала, Теперь духота не давала покоя.

Я лампу зажег. Озаренные светом, Отцовские рукописи лежали. И сам он глядел с небольшого портрета В раздумье, а мне показалось – с печалью.

И с плеч его черная бурка спускалась. Казалось, в дорогу собрался он снова, И быстрый скакун через дикие скалы Его унесет, дорогого, живого.

И я подошел, как к живому. Я в детстве Вот так же, бывало, являлся с повинной: «Вторую весну без тебя я, отец мой… Ты за руку вел малолетнего сына.

Растил меня,

путь мне указывал верный, Учил не робеть и преград не бояться. В поэзию ввел… Помоги и теперь мне… Так трудно во всем одному разобраться!..»

Я смолк. Неожиданно мне показалось, Что голос я слышу родной и знакомый. Что снова вошел мой отец, как бывало, Что он лишь на час отлучился из дома.

Седой, невысокий – таким его помню, – Глаза меж лучистых морщинок не гаснут. Он теплую руку кладет на плечо мне, Звучит его речь глуховато, но ясно.

5

«Мой сын, я слежу за тобой постоянно, С тех пор как тебя убаюкивал в зыбке. Я знаю всегда твои мысли и планы, Возможные предупреждаю ошибки.

Признаться, тревожусь порой о тебе я. Ты выбрал нелегкое дело, сыночек. Как должно поэту, встречай, не робея, Душевную боль и бессонные ночи.

Профессия эта требует много Терпенья и мужества, силы и страсти. Будь честным! Чтоб сердце чужое растрогать, Свое раскрывай безбоязненно настежь.

Пускай, ослеплен красотою невесты, Жених никаких в ней не видит изъянов, Но в деле твоем слепота неуместна. Здесь правда – основа любви постоянной.

Чем утро светлее, тем легче заметить Все темные пятна, все давние тени. Весну воспевая, воспользуйся этим, С полей сорняки убирай и каменья.

Полвека носителей зла обличал я. Их множество сгинуло, без вести канув. Но все-таки их уцелело немало, – Так хищник уходит порой из капкана.

Хитрей они стали, трудней распознать их, Они выступают уверенным шагом. Как щит, впереди – документы с печатью, Но черные души за белой бумагой.

Дашь волю им – золото сделают ржавым, И горькими станут медовые соты. Неправое восторжествует над правым, Померкнут сияющие высоты.

Вовек не мирись с благодушьем и ленью И знай – ты на службу бессрочную призван. Борение мыслей и чувств столкновенья Останутся даже в года коммунизма.

Прислушайся к гулу стремительных речек, И к шуму деревьев, и к посвистам птичьим, Но прежде всего к голосам человечьим, В познанье народа – поэта величье.

Всегда выбирай потруднее дороги. Твой разум – в народе, богатство – в народе. Не бойся в пути запылить свои ноги, Как тот чистоплюй, что на цыпочках ходит.

Не жди вдохновенья, подобно лентяю, Который в саду, не смущаясь нимало, Часами лежит в холодке, ожидая, Чтоб спелое яблоко с ветки упало.

Дешевую славу купить не пытайся, Как жалкий хвастун, что стрелять не умеет, А купит на рынке лису или зайца И их за охотничьи выдаст трофеи.

В поэзии надо работать на совесть. Не вздумай носить одеянье чужое, Не вздумай лукавить, как виноторговец, Вино потихоньку смешавший с водою.

Не уподобляйся бездушным поэтам, Их книгами топят зимою печурку, А летом – ты сам, видно, знаешь об этом – Их книги идут чабанам на раскурку.

Пускай пробивается правда живая В любой твоей строчке, с неправдою споря, Чтоб песня, не печь, а сердца согревая, Была им подспорьем и в счастье, и в горе.